"Фарос и Фариллон"
Книги с Игорем Гулиным
Английский прозаик Эдвард Морган Форстер — эстет и путешественник, друг Вирджинии Вульф и Бенджамина Бриттена, один из первых людей, писавших по-английски откровенную гомосексуальную прозу, а также — автор, открывший для европейского модернизма Александрию.
"Фарос и Фариллон"
Эдвард Морган Форстер
М.: Kolonna Publications, 2012
Английский прозаик Эдвард Морган Форстер — эстет и путешественник, друг Вирджинии Вульф и Бенджамина Бриттена, один из первых людей, писавших по-английски откровенную гомосексуальную прозу, а также — автор, открывший для европейского модернизма Александрию.
Служивший там в Красном Кресте, Форстер одним из первых разглядел в замызганном восточном городке точку встречи огромных массивов истории — Египта и Рима, эллинизма и раннего христианства, ученых евреев и арабских завоевателей. В начале 1920-х он выпустил две книги об Александрии: путеводитель и сборник эссе "Фарос и Фариллон" об истории и укладе города, о его величии и упадке, по сути, у Форстера совпадающих. Это книга — о течении времени, но время Александрии скорее не река, а озеро, в котором все события одновременны. В лучших текстах "Фароса и Фариллона" подвиги воинов и философов, борьба царей и богословов предстают как грандиозный пустяк, истории про беспокойный быт обитателей соседней улицы — близких, понятных и не таких, в сущности, важных. Уж точно не важнее, чем два александрийских знакомца Форстера, чье присутствие во многом и определяет звучание этой книги. Первый из них — поэт Константинос Кавафис, для которого англичанин стал настоящим европейским апостолом. Второй — юный кондуктор трамвая Мохаммад эль-Адль, в которого Форстер был страстно влюблен. В русском издании сборника есть два приложения: охватывающая 15 лет переписка Форстера с Кавафисом и одно-единственное письмо, написанное Мохаммаду, уже покойному.
Соположение этих трех разделов — изящных эссе Форстера, беззаботно фланирующего по древнему городу и его истории, его чрезвычайно трепетных писем Кавафису, посвященных в основном вопросам публикаций, и страстного, но отчетливо литературного письма умершему возлюбленному — дает объемный портрет человека очень литературного в своих страстях и по-настоящему пронзительного как раз в литературности, остро чувствующего глубину и сознательно предпочитающего ей поверхность.
Проза. Драмы. Эссе. Диалоги
Хайнер Мюллер
РОССПЭН
До объединения Германии драматург из ГДР Хайнер Мюллер занимал в немецкой литературе уникальное положение. Популярный на Западе, пользовавшийся непререкаемым авторитетом среди молодых гэдээровских диссидентов, Мюллер получал премии, выезжал за границу. Для властей он был единственным литератором страны, которого иностранцы считали крупной фигурой, своего рода "Беккетом с Востока". Русский сборник текстов Мюллера был подготовлен двадцать лет назад, но опубликовать книгу получилось только сейчас. Здесь — эссеистика, рассказы и почти все самые известные его пьесы.
Театр Мюллера, отчасти продолжающий брехтовскую эпическую традицию, в основном рассматривает проблему краха выродившейся в бюрократию революции и ее исторические корни. События (точнее, архетипические ситуации из истории Германии и России XX века) в его пьесах представлены как притчи, нередко — на античные сюжеты. Получилось так, что именно Мюллер сопроводил распад ГДР последним крупным театральным событием в этой стране: восьмичасовым спектаклем, объединявшим "Гамлета" в его переводе и пьесу самого Мюллера "Гамлет-машина" (март 1990-го). Гамлет был для него образцовой фигурой отступничества немецкой интеллигенции. Актеры уходили с репетиций на демонстрации, граница между театром и политикой размывалась. Философию своего театра Мюллер объяснял так: "Мертвое не мертво в истории. Одна из функций драмы — заклинание мертвых: диалог с мертвыми не должен обрываться, пока они не признаются, что из нашего будущего было похоронено вместе с ними".
В бесконечном, похожем то на сон, то на клоунаду монтаже разнородных фрагментов в его пьесах смешиваются временные пласты, реплики произносят то ли участники события, то ли те, кто вспоминает о нем много лет спустя. В "Маузере" текст хора должны произносить сами зрители. Какой это создает эффект, мы недавно имели возможность почувствовать, например, на "Оккупай Абай". Основные события драм Мюллера происходят не на сцене, а в головах зрителей, где-то на стыках между фрагментами действия. Это — театр, обучающий человека терпимости, умению вживаться в роли других.
"Четырехлистник для моего отца"
Фаина Гримберг
СПб.: НЛО, 2012
Писательница Фаина Гримберг существует в двух ипостасях: с одной стороны — плодовитый автор исторических романов и научно-популярных книг для детей, с другой — стоящий почти особняком интереснейший поэт. Эта книга — ее большое поэтическое избранное. Тексты Гримберг — то ли неконтролируемо разросшиеся лирические стихотворения, то ли небольшие поэмы, связывающиеся в единый эфемерный цикл. Больше же всего они похожи на переводы словесности какого-то древневосточного народа, окликающие друг друга обрывки его эпических и ритуальных текстов. У этого народа знакомые нам язык, культура, бытовые реалии, но сам он отстоит от нас очень далеко, неясно — в прошлое или в будущее. Гримберг — один из самых ярких живых наследников Хлебникова, по линии не словотворчества, а чувственной утопической архаики. "Но можно ведь сначала все начать! / Мы начинаем плакать и кричать. / Зачем, зачем ты умер? / Будь опять! / Зачем тебя убили? / Будь опять! / Так начинаем плакать и кричать. / Напрасно разве мы прошли весь этот страшный путь? / Опять красивым будь, / опять любимым будь. / Ведь не напрасно мы прошли весь этот страшный путь. / Но нет, / Андрей Иванович не видит и не слышит ничего. / И, значит, мы напрасно долго шли издалека. / Мы плачем горько, / наших слез течет река. / Мы плачем горестно. / Мы время не вернем и не догоним. / Мы плачем горько, / наших слез течет река. / Мы понапрасну долго шли издалека. / Все кончилось. / И мы в реке утонем. / Андрей Иванович не возвращается домой".
"Кларкенвельские рассказы"
Питер Акройд
М.: Corpus, 2012
Начавшийся пару лет назад новый бум переводов популярного англичанина продолжается. Недавно по-русски вышла акройдовская небольшая биография Джеффри Чосера. Этот роман 2003 года — своего рода художественное приложение к ней, как всегда у Акройда — наполовину исторический триллер, наполовину изящная литературная игра. Действие происходит в Лондоне, в самом конце XIV века. Время очень тревожное, короля Ричарда II вот-вот низложат, кипят заговоры, буйствуют секты, на улицах резвятся маньяки. Где-то тут же бродит предтеча пока не существующей английской литературы, и описываемые Акройдом страшные события буквально накладываются на ход его "Кентервильских рассказов".
"Ленинградская утопия. Авангард в архитектуре Северной столицы"
Елена Первушина
СПб.: Центрполиграф, 2012
Несмотря на громкое название, это — скорее не работа о философских и политических основаниях ранней советской архитектуры, а вполне функциональная вещь: краткая история ленинградского конструктивизма и каталог всех известных его памятников — как сохранившихся, так и разрушенных. Елена Первушина совсем не специалист по авангарду, до того она писала фантастические романы и полезные книги для женщин (вроде "Для вас, молодые мамы"), непрофессионализм и начетничество ей многие ставят в вину, но тем не менее книжка эта может быть вполне полезной.
"Зажечь огонь. Как кулинария сделала нас людьми"
Ричард Рэнгем
М.: Corpus, 2012
Популярная книга британского антрополога, а точнее даже приматолога, представляет обновленную концепцию эволюции. Если верить "кулинарной гипотезе" Ричарда Рэнгема, человек начал появляться, когда обезьяны придумали готовить еду на огне. Практически все, что нас отличает,— следствие этого изобретения: отсутствие волос на теле, увеличенный мозг при уменьшенном кишечнике, устройство социальных отношений и появление семьи (мужчина охотится, жена разводит огонь). Люди по Рэнгему — бывшие "обезьяны-повара".
"Карусель"
Сомерсет Моэм
СПб.: Астрель, 2011
Среди английских писателей XX века Сомерсет Моэм был чуть ли не самым популярным и издаваемым в СССР, но его ранние книги по какой-то причине стали переводить на русский совсем недавно. Среди них роман 1904 года "Карусель". В центре его — одинокая пожилая дама миссис Лей (тетя главной героини другого моэмовского романа — "Миссис Крэддок"), полагающая себя знатоком человеческих отношений. Вокруг нее крутится десяток персонажей разных возрастов и социальных положений, они заводят романы, женятся и разводятся. Миссис Лей же снабжает их всех тоннами советов, полезных и не очень.