Фестиваль театр
Сразу два крупнейших скандинавских театральных фестиваля — Хельсинкский в столице Финляндии и Ибсеновский фестиваль в Осло — включили в свои программы спектакли, в которых участвовали не актеры, а обычные жители этих городов. На оба сеанса театральной социологии успел РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Создатели спектакля "Атлас Хельсинки" Ана Борральо и Жуан Галанте напоминают зрителям, что название их представления нужно понимать не только как своего рода живую карту города. Атлас — второе имя мифологического героя Атланта, поддерживающего небо. На сцену же на самом деле выходят вовсе не герои и не титаны, а обычные жители столицы Финляндии — сто человек. Впервые проект "Атлас" был придуман для Лиссабона, а в финской столице был после нескольких дней репетиций воспроизведен по заказу Хельсинкского фестиваля.
Сто жителей, очевидно, подбирались так, чтобы с той или иной точностью воспроизвести в миниатюре город — половой и возрастной состав населения, процент иммигрантов и пенсионеров, соотношение людей умственного и прочего труда и т. д. Никакой особой театральной изобретательности "Атлас" не предполагает. Каждый следующий человек присоединяется к предыдущим — добавляется из проема в черном заднике сначала к шеренге, а потом к толпе, шагающей вперед-назад по сцене. Поначалу пустая, сцена постепенно заполняется десятками обычных людей. Они перефразируют португальскую детскую песенку "Если слон мешает многим людям, то два слона мешают еще больше" — но вместо слона каждый произносит название своей профессии.
Человек через тридцать монотонность происходящего тревожит, но еще через тридцать уже начинаешь получать странное удовольствие — просто от возможности вглядеться в столь разные незнакомые человеческие лица безработных философов и компьютерщиков, учительницы на пенсии и эмигранта из Словении, патологоанатома и таксиста. Конечно, португальскими режиссерами руководила какая-то большая идея — что-нибудь о том, что люди всех профессий имеют право на место в обществе и что "все работы хороши, выбирай на вкус". А слова Йозефа Бойса "каждый человек — художник" авторы просто напоминают зрителям в программке. И все-таки документальный проект этот впечатляет не как урок профориентации или призыв к демократизации искусства и развитию самодеятельности, а именно как спонтанный опыт фокусировки взгляда на прохожих.
Даниэль Ветцель и Хельгард Хауг, режиссеры, входящие в знаменитую группу "Римини Протокол", тоже заняли в своем спектакле "Враг народа в Осло" сто жителей города. Любопытно, что, как и португальцы в Хельсинки, они в Норвегии — иностранцы: социологией, даже занимательной, что ни говори, сподручнее заниматься непредвзятым чужестранцам. Созвучие с названием пьесы Ибсена, конечно, не случайность: этим спектаклем на сцене Национального театра Норвегии открывался Ибсеновский фестиваль. Впрочем, привязка к пьесе, сейчас переживающей в Европе всплеск интереса к себе, оказалась весьма искусственной — среди сотни вопросов, которые задавали друг другу на сцене жители Осло, звучали и вопросы о персонажах "Врага народа". С тем же успехом в Англии можно было бы спрашивать о героях "Макбета" или "Сна в летнюю ночь", а в России — о соотнесении людьми самих себя с героями "Вишневого сада" или "Горя от ума".
Но остальные вопросы были гораздо ближе к жизни. В сущности, "Враг народа" стал вариацией "100 процентов", известного проекта "Римини Протокол", который уже ставился в разных городах мира,— сотню человек набирают по принципу широкой социологической выборки: есть и дети, которым на сцене сформулировать их мнение помогают родители, и совсем пожилые люди, которых возят в коляске социальные работники. Каждому из участников предоставлено право коротко представиться публике и задать в микрофон какой-нибудь вопрос. На электронных табло возникают варианты ответа, и все сто присутствующих быстро расходятся по разные стороны сцены в зависимости от того, какого мнения они придерживаются.
Видеокамера все время снимает сцену сверху, изображение передается на круглый экран, висящий над сценой, и он каждый раз превращается в подобие круговой диаграммы, отражающей результаты статистического исследования. Люди на этом экране похожи на разноцветные горошины, перекатывающиеся по полю. Точный процент не так уж важен — чтобы вызвать живую реакцию зала, достаточно примерного соотношения, на глаз. "Если житель страны станет чернокожим, перестанет ли он быть норвежцем?" — под ответом "да" собрались человека три, не больше. "Считаете ли вы, что Норвегия должна стать республикой?" — не меньше трети согласились пожертвовать монархией, и можно только воображать, что почувствовал в этот момент наследный принц Норвегии, присутствовавший на открытии фестиваля.
Внешней театральности в спектакле совсем немного, но при этом вполне достаточно — например, на вопросы личные, вроде "кто из вас заводил секс-знакомства в интернете" или "кто из вас сегодня лгал", участникам представления предлагается ответить в темноте, анонимно зажигая ручные фонарики. На вопросы, предполагающие больше чем два ответа, например про размер занимаемой жилплощади, люди отвечают, входя в несколько дверей, соответствующих диапазонам размеров квартир. Права меньшинств, охрана окружающей среды, свободное время, регулирование иммиграции — вопросы касаются самых разных тем. Иногда ответы вызывают аплодисменты зала. Иногда не ответы — на премьере публика взорвалась овацией на призыв одного из участников бороться за освобождение Pussy Riot. Конечно, интересно было бы организовать "100 процентов" и в Москве. Но и страшно тоже — взгляды большинства в России иногда лучше не знать.