Питерские митьки Ольга и Александр Флоренские показывают в Галерее Гельмана выставку "Русский патент". Как нетрудно догадаться, она посвящена разнообразным изобретениям некоего Николая Сологубникова — персонажа, выдуманного авторами. Чтобы подчеркнуть национальные особенности русского технического гения, участвовать в проекте был приглашен и профессор с острова Сардиния Джорджио Пеллегрини. Который, в свою очередь, представил публике другого забытого естествоиспытателя — английского астронома Мака Уирвита.
Флоренские не первый раз обращаются к жанру мистификации. Их нынешний герой — советский изобретатель-самоучка из провинциального Тутаева Сологубников приходится верным учеником Ивану Петровичу Баринову, чьей легендарной фигуре была посвящена выставка "Движение в сторону Йые", состоявшаяся несколько лет назад.
Легенда такова: разбирая бумаги Баринова, первооткрывателя северного народца Йые, художники обнаружили архив Н. Н. Сологубникова, а также некоторые из изобретенных им устройств. Как-то: беспроволочный телеграф, приводимый в движение четырехпудовой гирей (дата изобретения — 1958), часы "Тетерка" — патриотический вариант часов "Павлин" XVIII века английского производства, хранящихся в Эрмитаже, рационализаторское "устройство для удерживания сопла пожарной кишки двумя лицами" (бедняга вынужден был подрабатывать в пожарной охране) и т. д. В изданной к выставке книжке, имитирующей стиль серии ЖЗЛ, помещены и натурфилософские записки изобретателя, по своему глубокомыслию могущие составить конкуренцию самому Козьме Пруткову.
Игра в Кулибиных и Циолковских оказалась настолько притягательной, что итальянский приятель митьков профессор истории искусств Джорджио Пеллегрини (некоторые могут и его счесть фиктивной личностью, но это не так) не смог устоять перед ее обаянием и сочинил европейского протагониста русских самородков. Английский астроном Мак Уирвит, служивший инженером на Транссардинских железных дорогах, в конце прошлого века открыл малую планету, назвав ее Puck. По удивительному совпадению, ту же самую планету спустя полвека открыл и Иван Баринов, назвав ее Риск. Разница в том, что британский инженер смог сфотографировать свою звезду, тогда как российский Коперник лишь приблизительно зарисовал ее на клочке бумажки, в которую заворачивал сардинскую селедку.
Пафос понятен — "русский патент" состоит в изобретении велосипеда из подручных средств. Флоренские прямо называют своего героя "постмодернистом", потому, дескать, что чужие идеи он любит не меньше своих. Да и творческий процесс, пожалуй, для него важнее научных приоритетов. Иными словами, за нагромождением технарского антуража вырисовывается актуальная для российских художников проблема самобытности отечественного искусства.
Впрочем, патент на ее подачу с помощью вымышленных персонажей принадлежит московским коллегам митьков — достаточно вспомнить истории про Зяблова и Бучумова, сочинявшиеся в 70-е годы Комаром и Меламидом, коммунальных "чудиков" Ильи Кабакова с их приспособлениями для вылета в открытый космос, советских натуралистов и естествоиспытателей из проектов Елены Елагиной и Игоря Макаревича. Хотя, следуя логике "Русского патента", нет ничего зазорного в том, чтобы в очередной раз, но уже по-митьковски, изобрести лейденскую банку или лесковского Левшу в советских обстоятельствах.
Парадокс в том, что выписанный Флоренскими тип отнюдь не является чисто российским феноменом. Фигура "безумного изобретателя" универсальна и интернациональна. Из ее самых знаменитых художественных воплощений приходят на ум саморазрушающиеся машины Жана Тингели, собранные из городского мусора, и эффектные в своей нелепости цеппелины и геликоптеры Панамаренко. Последний, как ни странно, вовсе не уроженец Украины, а бельгиец, составивший себе псевдоним из названия авиакомпании Pan American. Тоже в своем роде Сологубников.
МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА