Порядка 70% запасов российской нефти относят к разряду трудноизвлекаемой. И хотя генеральный директор ООО "ЛУКОЙЛ-Инжиниринг" Николай Карнаухов полагает, что в разработке таких ресурсов российские нефтяники нуждаются в содействии государства, однако он убежден, что переход на налог с прибыли, а не с объемов добычи, а также внедрение режима "налоговых каникул" усилит инновационные возможности компаний.
— Как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию в отечественном нефтегазовом комплексе по созданию инновационных технологий?
— Состояние нашей науки в сфере инноваций сегодня трудно оценить оптимистично. Делается многое, но этого явно недостаточно, причем не в два-три раза, а на порядок меньше, чем требуется для обеспечения конкурентоспособных позиций наших компаний и государства в целом.
— Отраслевые институты, в свою очередь, считают, что нефтяные компании также могли бы активнее участвовать в финансировании разработок современных технологий добычи.
— Российские нефтяные компании сегодня финансируют научно-исследовательские, опытно-конструкторские и проектные работы, но львиная доля — это финансирование проектных работ. Наука финансируется по возможности, скорее для ее поддержания, а не для развития.
Одна из основных причин, почему компании не финансируют науку в должной мере, заключается в разрозненности компаний, отсутствии координации и слабом стимулировании. Увеличение коэффициента извлечения нефти — это большая проблема, и поодиночке решить такую проблему крайне трудно. Поэтому решение ее требует государственного подхода. Можно было бы создать некий фонд для финансирования научных разработок, но сегодня такого фонда нет. Хотя нефтяники платят государству налоги, часть из которых, несомненно, должна идти на развитие нефтяной науки. Но правил игры для финансирования компаниями науки на сегодня нет.
Есть еще один немаловажный фактор, почему компании боятся наращивать финансирование. До сих пор результаты научной деятельности в России в силу слабой защиты авторских прав, по сути, разворовывались. Все, что было создано наукой в советское время, сегодня внедрено за пределами России и нам же продается. Поэтому инвесторы и акционеры понимают, что вложения в науку если и вернутся, то лет через семь-десять, а могут и не вернуться вовсе. Созданные государственные финансовые механизмы предлагают инвесторам более привлекательные направления вложения капитала, чем наука.
— Как в ЛУКОЙЛе решаются эти вопросы?
— Потребности в инновационных технологиях действительно растут. Сегодня понятно, что "легкой" нефти больше не будет. И сейчас в нефтяной науке сложилась кризисная ситуация, когда добывать нефть по-старому мы уже не можем, а по-новому еще не вполне научились.
Но мы — нефтяная компания, наша главная задача — добыча нефти. И мы занимаемся научными исследованиями самостоятельно только тогда, когда не можем получить нужные нам продукты на рынке, либо предлагаемые нас не устраивают, либо не производятся. Главная наша научная задача — это исследование и критический анализ всего, что происходит в научно-производственной сфере внутри компании и за ее пределами. На основе его руководство принимает решения, что за технологии мы должны купить, какие технологии, самостоятельно или в партнерстве, адаптировать под свои условия и нужды. А какие технологии или технику мы должны разработать сами. Но это лишь в том случае, если никто, кроме нас, сделать это не может или не хочет.
Ситуация на рынках постоянно меняется, и когда с помощью существующих технологий уже невозможно обеспечить рентабельную добычу углеводородов, тогда невозможно обойтись без использования инноваций.
К партнерству привлекаем другие компании, университеты и подразделения Российской академии наук. Например, активное сотрудничество у нас есть с такими лидерами нефтяного инновационного рынка, как Schlumberger, и с ведущими профильными университетами России: РГУ нефти и газа им. И. М. Губкина, Пермским национальным исследовательским политехническим университетом, Тюменским государственным нефтегазовым университетом, Ухтинским государственным техническим университетом, научно техническим центром РАН "Дельта".
— Какие технологии вы бы назвали приоритетными?
— Сегодня нами широко применяются крупномасштабный гидроразрыв пласта (ГРП), горизонтальное бурение, в том числе с многозонным ГРП, потокоотводящие технологии, бурение на депрессии, подбор эксклюзивных составов для физико-химического воздействия на породы, содержащие нефть и другие. Если говорить об эффективности, то, например, на некоторых наших объектах с помощью ГРП удается увеличить добычу нефти более чем в три с половиной раза. А в Коми, например, на Ярегском месторождении высоковязкой нефти внедренная подземно-поверхностная система позволила увеличить темпы отбора нефти в два раза.
— Как вы оцениваете границу рентабельности внедрения инноваций?
— Экономически применение новых технологий — это два встречных процесса. С одной стороны, это рост затрат на внедрение технологий и новшеств. Но с другой стороны, происходит увеличение эффективности производства. Это может быть рост производительности, снижение затрат на добычу тонны нефти. В результате при увеличении вложений мы получаем не только увеличение экономической эффективности, но и технологические преимущества.
Что касается применения методов увеличения нефтеотдачи (МУН), то их применение часто действительно находится на грани рентабельности. Однако понятие рентабельности — это прежде всего система налогов. Измените систему налогообложения, и все сразу станет рентабельным. Если бы компаниям позволили отчислять налоги исходя из финансового результата деятельности, а не объемов добычи, то многие инновации сразу же стали бы прибыльными.
Поиск, адаптация, внедрение, а тем более разработка новых технологий и технических решений — процесс достаточно дорогостоящий и долгий. Применение новых МУН требует отработки технологий на конкретных залежах со своими геолого-физическими характеристиками. Для увеличения эффективности применения МУН необходимо сначала выполнить ряд предварительных лабораторных исследований применяемых реагентов и кернового материала, требуется проведения опытно-промышленных работ, что влечет за собой на первоначальном этапе значительные финансовые затраты и риски не достичь запланированных технологических и экономических результатов применения этой технологии.
Практически все из известных технологий МУН очень затратны за счет используемых в их производстве дорогих реагентов, оборудования, поэтому и себестоимость дополнительно добываемой за счет МУН нефти может быть на порядок выше по сравнению с нефтью, добываемой традиционными методами.
Поэтому применение МУН в значительной степени зависит от цены на нефть: поднимается цена на нефть выше порогового значения — они рентабельны, опускается ниже — нерентабельны. Так что многие методы увеличения нефтеотдачи пока ждут своего часа. Выходом из положения сегодня является практикуемое правительством предоставление льгот по тем или иным "трудным" месторождениям или проектам.
— А разве налоговый режим "66-60", введенный в действие осенью прошлого года, не стимулирует НК на внедрение и применение новых технологий добычи нефти на месторождениях?
— Теоретически должен. Но однозначно сказать о результате введения этого налогового режима в нефтедобыче мы пока не можем, поскольку этот налоговый режим лишь временная мера правительства. Он не решает фундаментальных вопросов развития нефтедобывающей отрасли и предоставляет лишь краткосрочную передышку для решения неотложных проблем стабилизации добычи нефти, компенсируя увеличение НДПИ, а также рост тарифов на транспортировку и электроэнергию. Вектор государственной политики определен правильно, однако необходимы долгосрочная стратегия для всей отрасли и планомерная работа по ее модернизации. В идеале такой разработкой, скажем, могла бы стать "инновационная программа инвестиционного горизонта" сроком лет на 10-15, проводимая государством совместно с бизнесом.
— Чего еще вы ждете от правительства для проявления со стороны нефтяников большей активности во внедрении инновационных технологий?
— Ничего нового я здесь не скажу. Необходимо стимулирование внедрения и разделение рисков. От внедрения инноваций экономический эффект получает не только бизнес, но и государство. Можно шире применять практику предоставления "налоговых каникул" на период возврата инвестиций в результате внедрения инновационных технологий. Почему бы компании или инвестору, вложившим значительные финансовые средства в технологию или развитие сложного проекта, не предоставить некоторый период для возврата инвестиций в такие проекты? Это было бы честно. Все уже придумано в мире, ничего нового в этом нет, надо только более гибко пользоваться уже существующим инструментарием. В итоге же после успешного внедрения затратной технологии прибыль получает не только инвестор, но и государство. И не только в деньгах. Дело в том, что сегодня нефтяную промышленность по сложности решения комплекса научно-технических проблем можно сравнить с космической отраслью. И результаты могут принести не только экономический, но и технический и технологический эффект. Разработки, которые могут появляться в нашей отрасли, могут быть использованы во многих других отраслях.
Кроме прочего, конечно, нельзя не вспомнить о предложениях нефтяников к правительству о формировании федеральной программы испытания и внедрения методов увеличения нефтеотдачи, где были бы прописаны экономические стимулы для применения МУН. Как в виде прямой финансовой поддержки, так и в виде системы налоговых льгот.
ПОДПИСЬ
По мнению Николая Карнаухова, "добывать нефть по-старому мы уже не можем, а по-новому еще не вполне научились"