"Сынок, давай!"

В Лондоне прошло "родительское собрание" — мамы и папы российских олимпийцев обсуждали успехи и неудачи своих детей на этих Играх и решали, что делать дальше. "Огонек" тоже присутствовал на этом подведении итогов

Наталья Радулова, Лондон — Москва

Олимпийский стадион в тот день ревел, бушевал, мерцал фотовспышками и девятым валом поднимал волны на трибунах. Если бы межпланетные гладиаторские игры существовали, то, наверное, они бы выглядели так. Внизу женщины бежали финал 400 метров, мужчины метали молот, в стипль-чезе разыгрывалась драма, Усэйн Болт выходил на старт... Как тут не орать и не вскакивать в едином порыве? И только прыжки в высоту практически не показывали на больших экранах — это были всего лишь квалификационные соревнования, и режиссеры, видимо, решили, что не стоит на них зря время тратить. Поэтому Елена Шустова следила за олимпийцем Александром Шустовым в бинокль: "Давай, сынок". Даже если все на нашей трибуне смотрели вправо, она смотрела только влево, в сектор для прыжков. Тихо ликовала, размахивала своим маленьким флажком: "Взял! Взял!" и вскакивала: "Ну!", когда все только-только успокаивались после Болта с его олимпийским рекордом.

Елена — бывшая легкоатлетка, а ныне — доцент кафедры спорта Московского государственного областного университета. Она и сына какое-то время тренировала сама. "Мы тогда из Казахстана переехали в Приморский край. 90-е годы, время трудное, а мы, считайте, эмигранты без особых прав. Саше 12 лет, он уже показывал результаты — в Караганде была неплохая школа прыгунов, воспитавшая чемпионов Европы и СССР. Но в Уссурийске никому до нас дела не было. Мы с мужем сами платили за аренду зала, тренировали сына. А два раза в неделю ездили во Владивосток, на электричке три часа в одну сторону — только там была прыжковая яма. Планку нам не давали, мы же не принадлежали ни к одной ДЮСШ. Так что прыгали через резиночку, после всех, и все время боялись, что нас прогонят. Зато потом, когда Саша стал чемпионом Европы, в Приморском крае стали с гордостью говорить: "Мы воспитали чемпиона"".

В Лондоне от Саши тоже ждали медали. Россияне сейчас — самые сильные прыгуны, и фактически олимпийская борьба в этом виде спорта началась два месяца назад, на чемпионате России, где сразу пять спортсменов показали результат, который, как теперь мы знаем, позволил бы выиграть золото Олимпиады. Но то, что давалось легко даже на тренировках, на олимпийском манеже у Саши не получалось. "Спокойнее надо начать, Санька, спокойнее,— шептала мама, будто сын мог ее услышать.— О! Да что ж такое!" Планка падала раз за разом. "Хорошо маме Фелпса,— вздыхала Елена.— Ее сын всегда выигрывает. А тут можно с ума сойти. Он бежит, и ты вместе с ним, так бы и подхватила его, перенесла через эту высоту!"

Теперь, когда эмоции улеглись, и Елена, и сам Саша пытаются анализировать, что же произошло, почему не удалось пройти даже квалификацию. "Спортсмен на пике формы находится всего несколько дней,— объясняет Елена.— Чтобы не пролететь мимо Игр, нужно выходить на лучшие свои результаты к чемпионату России. Потом начинается неизбежный спад. Возможно, этот спад у Саши как раз и пришелся на Олимпиаду". Саша же считает, что дело не столько в физической форме, сколько в психологической. Мы сидим в самом центре Лондона, пьем чай с молоком, и он говорит, что тогда, на Олимпийском стадионе, будто бился о каменную стену. "Гул там стоял, как при землетрясении. А я не понимал, почему у меня не получается то, что получалось всегда. Видимо, я просто слишком этого хотел. Я ведь даже никуда до этого не выходил несколько дней, боялся простудиться. Может, надо было пройтись по Олимпийской деревне, развеяться, перестать так зацикливаться на этих соревнованиях. Но, видимо, не мог я тогда иначе. Олимпиада — это то, к чему всю жизнь готовишься". Да и общественное мнение давило — все ждали российской дуэли за золото, все надеялись увидеть трех наших прыгунов на подиуме, только об этом и писали. Теперь же заголовки совсем другие — "Шустов сенсационно не пробился в финал!", и Саша прячется от журналистов. "После того, что случилось, я несколько дней не хотел никого видеть". Елена была единственным человеком, с которым Саша тогда, сразу после соревнований, решился поговорить по телефону. И первое, что он ей сказал: "Мама, извини...".

Они встретились через несколько дней в "Семейном доме", который для олимпийцев и членов их семей открыла в Лондоне компания P&G, партнер Олимпийских игр. На входе там висел огромный стенд Thank you mom — ведь программа, благодаря которой Елена и мамы других спортсменов оказались на Играх, так и называется — "Спасибо, мама". Олимпийцы со всего мира писали на этом стенде слова благодарности своим мамам. Саша тоже подошел и молча написал "Мама! Спасибо, что веришь в меня, несмотря ни на что!" Он ничего не сказал, и Елена ничего не сказала — не принято у них в семье слишком бурно выражать свои чувства. Но у нее увлажнились глаза, а он, отвернувшись к большому экрану, чуть дрогнувшим голосом произнес: "Смотри, сегодня наши финал бегут".

"Что дальше?" — спрашиваю я Александра, и он вдруг улыбается, может быть, впервые за все эти дни: "Рио!" Он говорит, что теперь чувствует спортивную злость: "Да, на следующей Олимпиаде мне будет уже 32 года. Но мое нынешнее поражение — мой же стимул, чтобы продолжать тренировки". Он рассуждает как настоящий спортсмен, а мама сидит напротив и шепчет: "Господи, похудел-то как. Нервничал, изводил себя, я же вижу", а когда сын четко и уверенно произносит: "Я  не сдамся", она опять смотрит вверх и часто-часто моргает. Но молчит. У спортсменов и мамы с сильным характером. Так что у Елены тоже впереди Рио-де-Жанейро.

"Уходите отсюда!"

"Для любого спортсмена первый тренер и самый преданный болельщик в первую очередь — это родители, это мама",— Александр Жуков, глава Олимпийского комитета России, тоже посетил "Семейный дом", чтобы поблагодарить мам наших олимпийцев. В "Семейном доме" вообще каждый день Игр проходило что-то вроде большого родительского собрания — программа хоть и называется "Спасибо, мама", но в Лондон все же приглашали по принципу "мама+1", так что папы здесь тоже присутствовали. И на какие бы темы родители ни пытались говорить, все их разговоры все равно возвращаются к детям, их главной гордости. "Я могу иногда выпить немного виски,— рассуждает один папа.— Вот Юля когда привозит нам хороший виски, то я немного могу пригубить". "Ой, а наша Ксюша привезла тут из Италии пасту,— взмахивает рукой мама другой спортсменки.— Вы хоть попробуйте настоящий вкус, говорит".

"Мы так рады, что оказались на Олимпиаде,— не может сдержать эмоций отец пловца Никиты Лобинцева.— Пообщались с родителями спортсменов со всего мира, мама пловца Лохте с нами в одной гостинице жила. А самое главное, конечно, что мы были рядом с сыном. Мы ведь с ним на заграничные соревнования никогда не выезжали. А тут были на трибуне, видели все своими глазами, болели. Сын сразу нам бронзовую медаль показал". Показывает медаль Никита и мне, и тут же на ее олимпийский блеск сбегаются все, от охранников до официантов: "Можно подержать? Это вы у австралийцев в эстафете выиграли?"

Никита говорит, что трудно выигрывать у сильнейших спортсменов мира, особенно когда у тебя для тренировок практически не было никаких условий. "В той же Австралии плавание — спорт номер один. А у нас, в двухмиллионном Екатеринбурге, лишь один нормальный 50?метровый бассейн, и тому уже 40 лет. Я там занимаюсь в одиночку, без спарринг-партнеров, что очень плохо. Вокруг плавают обычные посетители, те, кто приходит просто поплескаться. Они и ко мне на дорожку заплывают. Тренер то и дело бегает по бортику и руками машет: "Уходите отсюда!" Поэтому после Олимпиады я хочу кардинально что-то поменять. Честно скажу, хочу уехать тренироваться за границу, хочу работать в сильной группе с профессионалами. Да и солнца хочется. Устал я перебегать от машины до бассейна при минус 35".

Один из участников программы, Майкл Фелпс, тоже приехал в Лондон с мамой. И хотя Елена Шустова уверена, что "маме Фелпса хорошо", по Сети гуляют видеоролики — как неистово болеет Дебби Фелпс. Да она буквально в предобморочном состоянии каждый раз находится. Но теперь все ее материнско-олимпийские волнения позади — Майкл заканчивает спортивную карьеру. Чуть прихрамывая — свело напряженные и натруженные на Олимпиаде мышцы,— он входит к нам, чтобы сделать это заявление: "Мне 27, в Рио будет 31. Я не вижу себя профессиональным пловцом в этом возрасте. Я точно закончил и не вернусь". Узнав эту новость, я тут же пишу об этом в "Фейсбук". Да и Майкл пишет туда же, цитируя знаменитый афоризм: "Не плачь, потому что это закончилось. Улыбнись, потому что это было".

"По головам считаю"

"А мы после Олимпиады будем беременеть,— говорит мама синхронистки Натальи Ищенко, которая в Лондоне выиграла сразу два золота.— Наташе уже 26, она замужем, пора и о детях подумать". Как и все мамы, Ирина говорит о своем ребенке "мы". Мы пошли, у нас зуб прорезался, мы — олимпийские чемпионы. Вот только "мы боимся" она никогда не говорит. "Такое ощущение, что боюсь я одна — и за себя, и за дочь. В Наташином детстве я ее команду в бассейне по головам считала — все вынырнули или не все. И сейчас так же считаю. А за месяц до олимпийских стартов у меня просто паника началась. Не знаю, как Наташа это выносит. Я свою дочь не понимаю вообще. У меня разрыв сердца случился бы от страха, едва бы я вошла в олимпийский бассейн".

В отличие от Лобинцева, который перед стартами работал с психологом, Ищенко предпочитает справляться с нервами самостоятельно: "К нам в команду пытались внедрить психолога, но он быстро от нас убежал. Представляете: 9 девочек и каждая с железным характером, который и позволяет побеждать. Какой психолог такой массовый напор выдержит?"

Тем не менее у железной Наташи есть талисманы, которые, как она верит, ей помогают побеждать — плюшевые мишка и собачка. И перед Олимпиадой она впервые за свою спортивную карьеру забыла их дома, в Москве. Спасибо маме, привезла зверей. И сидела с ними потом все время на трибуне — ведь главное, чтобы талисманы были рядом с бассейном.

"Сейчас Наташа будет отдыхать, точно пропустит первые осенние сборы. А там будет видно,— говорит Ирина.— Может быть, получится забеременеть, а может, и нет. Хотя тренеры будут ее уговаривать остаться, конечно. Но Наташе к Олимпийским играм в Рио будет уже около 30. С каждым годом сложные программы в синхронном плавании даются все труднее. Да и психологическое давление колоссальное. От наших девочек ведь ждут только золота. Если его нет, то все, для всех ты сразу становишься не серебряным призером, к примеру, а проигравшим, неудачником. Таков русский менталитет. Но поддерживать себя в такой спортивной форме, на таком уровне крайне тяжело. Поэтому я бы хотела, чтобы Наташа родила. Спортивная карьера заканчивается рано или поздно, а дети остаются". Сама Наташа только улыбается: "Сейчас я хочу только пить, есть и спать. Очень устала".

"Мама, ты видела?"

Когда в Пекине к легкоатлетке Юлии Чермошанской, только что завоевавшей олимпийскую медаль, кинулись репортеры: "А где ваша мама?" она ответила: "Я не знаю, где мама сидит, где-то здесь, на трибунах. Но я точно знаю, что она сейчас плачет". Тогда Галина Мальчугина, сама серебряный и бронзовый призер Олимпийских игр, сидя в окружении китайцев где-то на самом верху, рыдала от счастья. В Лондоне она рыдала от горя — наша женская команда не смогла даже выйти в финал олимпийского турнира по легкой атлетике в эстафете 4х100 метров. Зрители сочувственно подбадривали Галину: "Все будет хорошо. Вы, русские, в другом виде спорта обязательно выиграете". Люди не догадывались, кто рядом с ними сидит. И какая трагедия сейчас произошла.

"Я реально чувствовала, как у меня шевелятся волосы на голове,— говорит Галина.— Не пройти в финал? Такого на моей памяти еще не случалось. Дочь сразу позвонила: "Мама, ты видела? Это ужас!"". Юля, которую берегли как раз для финала, вообще не выступила. Так что мама и папа, которые приехали в Лондон ее поддержать, не увидели бег дочери.

"Как тренер я обречена переживать за своего воспитанника. Но если это дочь, да еще на Олимпийских играх... Ох, не знаю, как я ночь пережила после этого провала. И ведь мой ребенок ни в чем не виноват. Как обидно. Мы ведь шли к этому четыре года, преодолевая боль и трудности. И что теперь?" Приходится Юле родителей успокаивать. Накануне Олимпиады погиб их знакомый. "Вот это горе,— говорит Юля.— А проигрыш на Олимпиаде мы переживем. Ведь все живы, здоровы. Хватит убиваться".

В конце концов Галина тоже берет себя в руки: "Да, это не конец света. Мы тоже будем беременеть. Неизвестно, что еще в Рио случится, может, как в Лондоне, и выступить не получится. И что тогда? Ни золота, ни ребенка?" Муж подсказывает: "Но сначала сделаем операцию, у Юли старая травма, надо подлечиться. Затем будем ждать внука. А потом пусть Юля восстанавливается к следующей Олимпиаде и бегает сколько хочет. Галя вон до 38 прекрасно выступала".

"А у моей Кати с личной жизнью не сложилось,— вздыхает Раиса Кураксина, мама красавицы-яхтсменки Екатерины Скудиной.— Она всю жизнь отдала парусному спорту, а в итоге — ни семьи, ни славы, ни денег". На Играх в Лондоне Катя была как никогда близка к цели. Но — увы. Четвертое место. "Разочарования у меня больше, чем удовлетворения,— говорит Екатерина.— Успокаивает только, что я создала неплохую команду. Все, чему посвятила жизнь, работает. А для меня эти Игры как для спортсменки были третьими и последними. У нас ведь тяжелая работа. Так что сейчас хочется отдохнуть, восстановиться, побыть на суше. Но знаю, что вода не отпустит далеко".

"А мне обидно, что о парусном спорте практически не пишут,— Раиса действительно будто на родительском собрании выступает.— Это несправедливо. Катя, помню, стала чемпионкой мира, а о ней — ни строчки в прессе. Про каких-то велосипедисток, все проигравших, написали, а тут девочка с медалью приехала — и молчание. Я позвонила на телевидение — как так, говорю. Они меня выслушали, да и все на этом".

Быть родителем спортсмена — это значит не только разделять триумф своего ребенка, но и его неудачи, разочарования, его безвестность в спорте. Быть родителем спортсмена — значит болеть по-настоящему. "Сколько я слез ее вытерла,— вспоминает мама Ксюши Дудкиной, которая в самый последний олимпийский день поднялась на высшую ступеньку пьедестала вместе с российской командой по художественной гимнастике.— Уронит предмет на соревнованиях и все, сразу: "Мама! Мама!" А теперь выросла уже, чемпионка моя". Ксюше 17 лет, она пока не задумывается ни о семье, ни о застарелых травмах, ни о заграничных тренировочных базах — самая лучшая по художественной гимнастике все равно находится в России. Последний раз дома, у мамы, Ксюша была на Новый год. Так что сейчас она, получив, как и все олимпийцы, отпуск, съездит в Омск, отдохнет с родными на даче, поест шашлыков. Затем — снова на сборы. А родители? Родители будут по-прежнему каждый вечер выходить в скайп: "Ну, как ты?", чтобы на следующий день рассказывать знакомым: "У нас все в порядке. Тренер нас хвалит. Работаем на следующую Олимпиаду".