Киберкэмп

"Другое лицо" Олега Доу

Фестиваль современное искусство

В Мультимедиа Арт Музее (МАММ) проходит выставка Олега Доу "Другое лицо", сделанная в рамках параллельной программы III Московской международной биеннале молодого искусства при поддержке Panasonic. Рассказывает АННА ТОЛСТОВА.

Инсталляция, а проект "Другое лицо" — это, в сущности, одна инсталляция, выдержана в бледных пастельно-розовых тонах, напоминая об излюбленной гамме французского рококо: что-то из Франсуа Буше, будуарное. Действительно, речь идет о глубоко интимном. Стены завешаны огромными компьютерно-модифицированными фотопортретами, сделавшимися визитной карточкой Олега Доу: голова на тонкой шейке, безволосая, голая, беззащитная, точнее, лицо, без кровинки, бледное, безбровое, большеглазое и пухлогубое, подростковое, андрогинное, скорее девичье, которое подвергается разнообразным манипуляциям. Вот и сейчас это лицо вместо кожи покрыто какими-то чешуйками — как бинтами или, скорее, как обоями. Иногда поверх такого лица-маски прорисованы линии, словно наметки или шрамы, оставленные пластическим хирургом, иногда к нему подрисованы клоунские щеки и нос. Те же клоунские щеки, носы и улыбки, будто бы вышедшие из-под резца компрачикоса, мы видим на насупленной физиономии маленького мальчика с цветных снимков из семейного альбома, повешенных подле как бы в качестве комментария. Это детские фотографии самого художника: в предисловии к выставке он вспоминает, как в детстве боялся фотографироваться и не умел улыбаться в камеру, так что стать фотографом для него означало спастись от назойливого взгляда объектива. На детских снимках этот клоун поневоле часто бывает не один, а с другим, ничего не боящимся и улыбчивым, "нормальным" мальчиком, отчего его незащищенность и инаковость еще больше бросаются в глаза. Здесь становится ясно, что компьютерные лица-маски, в основе которых, по словам художника, фотография одной из его подруг, чей облик напоминал ему печальные образы Северного Возрождения, суть автопортреты. И фарфоровая хрупкость этих автопортретов подчеркнута выставленными тут же фарфоровыми статуэтками, разнообразными пухленькими путти, ангелочками, нимфами с оленятами и прочим китчем: одним прилеплены клоунские носы, у других оторваны головы.

Название выставки "Другое лицо", объясняет автор, отсылает к роману Кобо Абэ "Чужое лицо". Олег Доу и правда довольно долгое время скрывался под чужой маской, пав жертвой неверно навязанного ему на отечественной художественной сцене амплуа. Что отчасти объясняется все той же его инаковостью, странностью, одновременно притягательной и отталкивающей, которая подчас, когда лица-маски вырваны из контекста, выглядит салонным манерничаньем. Вот и сейчас про "Другое лицо" пишут нечто неопределенное, что это, дескать, искусство поколения компьютера и интернета, отделенного от мира хрупкой поверхностью жидкокристаллических экранов, ушедшего в параллельную, реальнее настоящей реальность и нашедшего там свое массовое одиночество в сети. Между тем искусство Олега Доу вовсе не кажется некоей версией киберпанка с его жутковатой футуристической антропологией, напротив, оно обращено в недавнее прошлое — к эстетике кэмпа, исчерпывающе описанной Сьюзен Зонтаг и лишь нашедшей тут новое компьютерно-технологическое выражение. К особому типу сверхизощренной чувствительности, "дендизму в век массовой культуры", конструирующему свою гиперэстетскую вселенную из манерного, вульгарного и странного, будь то фарфоровый китч, рокайльная гамма или виртуальные андрогины. И, кстати, двойственность интерпретаций — улика, наводящая на мысль о кэмпе. "Другое лицо" показывает, что в ботаническом саду русского современного искусства вдруг расцвел этот крайне редкий в наших широтах цветок. Впрочем, как писала Сьюзен Зонтаг, "говорить о кэмпе — значит предавать его".

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...