Посильно отметили в Музее личных коллекций
В Музее личных коллекций ГМИИ им. Пушкина открылась выставка "Мир искусства. 100 лет. 1898-1998", демонстрирующая произведения Бенуа, Сомова, Бакста, Лансере и других мастеров этого объединения из 20 частных московских собраний и фондов самого МЛК. Выставка не претендует на полноту представления творчества "мирискусников" — частные собрания не могут конкурировать с Третьяковкой и Русским,— но она организована споро и снабжена небольшим памятным каталогом, что позволяет признать: юбилей не остался незамеченным.
Юбилей, а тем более 100-летний,— солидная дата. К нему готовятся задолго: экспозиционеры вдумчиво отбирают произведения для будущих выставок, кабинетные искусствоведы ломают головы, производя ревизию фактов и концепций своих предшественников, чтобы явить специальной и профанной публике новое видение того или иного художника или явления искусства. Это новое представление может быть и спорным, по своей оригинальности даже на грани ошибочности (но, как известно, отрицательный результат — тоже результат). Однако, так или иначе, оно — показатель тонуса науки об искусстве и сегодняшнего интереса общества к культуре прошлого.
Каталог выставки в МЛК оставляет ощущение работы науки настолько фундаментальной, что она, кажется, не может даже сдвинуться со своего фундамента — то есть отойти от элементарной фактографии. Упрекнуть в неверности и неточности составителей каталога почти невозможно. История кружка "невских пиквикианцев", ставшего затем редакционной группой журнала "Мир искусства" и ядром одноименного художественного объединения, изложена самим идеологом — Александром Бенуа (приведен большой фрагмент из его книги 1928 года "Возникновение 'Мира искусства'", репринт которой 1998 года продается сейчас в любом книжном магазине).
Кто не читал это сочинение, может его перечитать и узнать, как из кружка самообразования гимназистов, а затем студентов сложилось общество временных единомышленников, как они полюбили модное тогда западное искусство (впрочем, по молодости скопом принимаемое ими за современное), как гордились/чурались наименованием "декаденты", как мечтали "о красивом", рассуждали о вкусе, как захотели этим вкусом поделиться с соотечественниками, как нашли деньги на издание журнала у княгини Тенишевой и мецената Мамонтова (а затем, по протекции Серова, у Николая II), как словно ниоткуда взошла звезда менеджера-куратора выставок, изданий и спектаклей Сергея Дягилева и, наконец, как борьба за эстетизм опостылела самим застрельщикам нового искусства.
Через несколько страниц то же самое можно перечитать в сегодняшней статье музейщицы, резюмирующей наработанное советским искусствознанием за 40 последних лет: "мирискусники" — художники "пассеизма" (Бенуа писал Версаль и Петергоф с Павловском, а Лансере — Петербург a la XVIII век), Бакст сочинял фэнтэзи a la античность), с эпохи Бенуа--Дягилева началось возрождение (скорее, рождение) журнальной полиграфии, дизайна интерьеров и уникальной гравюры, театрально-декорационного искусства... Все правильно. Как 20 и 30 лет назад, когда советское искусствознание отмечало техничность "мирискусников" и стыдливой скороговоркой бормотало об ограниченности взглядов, дендизме, и эстетизме, и вещизме...
Что оказалось верным. Выставка в МЛК — выставка именно работ, вещей, выполненных скрупулезно, даже если это простые, рядовые эскизы и наброски. Забавен тот факт, который не заметили кураторы: "мирискусники" действительно художники рубежа столетий, "закрывшие" век прошлый, век академической выделки, и замявшиеся перед веком нынешним, веком эпохи концепций. Это первые в русском искусстве художники, не побоявшиеся иронии (и, что главное, самоиронии) в самом широком смысле — от мировой культуры вообще до национальной, местной. Они осознали себя наблюдателями, финалистами старой культуры (любимая сентенция Дягилева: "Я лишь свидетель"), но не смогли отказаться от кодекса ремесленного классического искусства, от изготовления вещей по правильным, "старинным" рецептам (из письма Сомова: "Шура, пришли мне обязательно кисти именно нумеров..."). Не случайно "Возрождение" — первое название журнала "Мир искусства" — вызвало массу нареканий среди соорганизаторов. "Возрождение чего?" — спрашивал Бенуа. Возрождать особенно было нечего.
И потому Серж Дягилев на плечах своих бывших коллег-"мирискусников" перешел для оформления своих западных антреприз "Русских сезонов" к ангажементу европейских художников. Среди них, впрочем, были и бывшие "мирискусники", начинавшие с кружка "невских пиквикианцев". Кто остался здесь (как Евгений Лансере), тот занимался росписями "храмов" московского метро и вокзалов. Sic transit gloria mundi. Частным коллекционерам оставалось подбирать от той эпохи то, что оставалось,— некоторые этюды, незаконченные наброски. Словом, комментарий к тому, что еще не опознано.
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ
Выставка продлится до 12 июля