Алексей Тарханов
Главный дом Louis Vuitton на Елисейских Полях — вдвойне выставочный зал. Союз с современным искусством прежде всего выражается в том, что витрины здесь оформляют главные современные художники — сейчас, например, это работы японки Кусамы. А со стороны улицы Бассано открыто специальное пространство Espace Culturel Louis Vuitton, в котором устраиваются экспозиции — каждый раз по собственному сценарию и с новым куратором. Нынешняя выставка называется "Turbulences".
"Технический и научный термин "турбулентность",— напоминают кураторы Дэвид Розенберг и Пьер Штерк,— родился от латинского слова, означавшего хаотическое движение народных толп". То есть, как мы теперь знаем, явление непредсказуемое, но вполне артистическое.
Выставка, как всегда, начинается в одной из витрин на улице Бассано. Немка Йоринда Войт расположила в ней 16 пропеллеров. На их лопастях написаны части фраз, образованных вокруг глагола "любить" с добавлением отрицаний и местоимений. Пропеллеры крутятся, сменяя "Я тебя люблю" на "Мы его не любим" и на "Она не любит себя". Одни движутся медленнее, четче, другие смазывают слова. В этом визуальном бормотании тонет всякая грамматика, даже такая выверенная, как французская. Художники — посланникии хаоса в нашем обществе, и сквозная тема выставки (выраженная 11 мастерами из 10 стран), как я ее понял, заключается ровно в том, что анархия — дочь порядка. Вот "Искажающие прогрессии: 8 элементов" канадки Анджелы Буллох. Это восемь стереометрических фигур, усложняющихся от куба до неправильного многогранника. В этом усложнении нет раздрая, одна геометрия. Но для человеческого глаза она кажется нарушением порядка, как будто бы куб сошел с ума и начал кривляться и корчиться до какого-нибудь кубооктаэдра. Каждая грань каждой фигуры к тому же в строгом порядке подсвечивается некоторым цветом. Причем, как правило, тем оттенком, который человеческий глаз не может воспринять. Глаз упрощает — в результате линейка поражает хаотической сменой цветов на множащихся гранях. Рассказ о том, как воображение берет власть,— работа венгра Атиллы Чорго "Как сконструировать апельсин". Над вентиляторами в потоках воздуха висят и не падают склеенные из плоских листов бумаги шарообразные апельсины — работа на уровне порядка геометрически невозможная, но, как мы видим, практически осуществимая — на уровне анархии. Непосредственно завихрения исследует британец Петрош Сести, выставивший в огромном сферическом аквариуме, как диковинную рыбку, самую настоящую турбулентность. Речь идет о стеклянном, наполненном водой шаре, стоящем у высокого окна (прямо за окном открывается вид на Елисейские Поля) и содержащем длинную воронку, которая наподобие смерча изгибается внутри этой водяной линзы, то завинчиваясь в штопор, то вытягиваясь в струнку. При этом она меняет отражающиеся в стекле, как в широкоугольнике, виды Парижа за окнами. Нечто похожее — в изумительном устройстве, которое японка Сашико Кодама создала на основе ферромагнитной жидкости. Это удивительный материал, сочетающий свойства жидкости и твердого металла. Под воздействием магнитного поля на поверхности абсолютно черного озерца, напоминающего черноту японского лака, вырастают сложные правильные кристаллические фигуры, которые потом растворяются без остатка в порождающей их жидкости-хаосе. Элиас Креспин — родом из Каракаса, но живет и работает в Париже. Перед его работой люди задерживаются надолго. Круг из маленьких металлических прутьев подвешен к потолку. Каждый прут — на двух едва заметных нитях. Это пособие по начертательной геометрии где, как мы помним, положение отрезка прямой в пространстве определяется координатами конечных точек. По определенному компьютером сценарию нити подтягиваются и отпускаются, координаты меняются и отрезки металла движутся в воздухе, то собираясь в геометрические фигуры, то снова рассыпаясь в полном беспорядке. Балет летающих палочек занимает не менее получаса, но зрители остаются, чтобы посмотреть его вновь. У рожденного в Литве и живущего в Америке Жилвинаса Кемпинаса турбулентность выражена прямо — в воздушных потоках двух направленных в стену вентиляторов. Они расположены и выверены так, что их напор держит на весу магнитофонную ленту, свернутую в знак бесонечности. Понятно, что хочет сказать Кемпинас своей "Лемнискатой": хрупкое равновесие кажется нам бесконечным. Малейшее изменение — и незыблемый бесконечный порядок падет. Буквально. На пол. В "Турбулентностях" хаотическое движение только кажется хаотическим. Сутолока все равно высвобождается из-под навязанного ритма и метра. Надеюсь, кураторы не склонны к политическим аллюзиям. А то придется говорить, что срежиссированный физкультурный парад на Красной площади через много лет неминуемо превратится в толчею на площади Болотной и трудно сказать, сколько времени пройдет, пока из этого хаоса не создастся очередной нестерпимый порядок.
Париж, Espace Culturel Louis Vuitton, до 16 сентября