Снимок слепка

"Музей. Взгляд фотографа" в ГМИИ имени Пушкина

Выставка фотография

Пушкинский музей продолжает отмечать свое столетие. На этот раз в неосвоенном доселе центре Белого зала показывают работы 30 современных фотографов. Часть добыта из архивов, часть снята заново, часть к искусству фотографии имеет косвенное отношение. На выставке побывал ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.

"Музей. Взгляд фотографа" не разочарует тех из нас, кто ГМИИ давно знает и любит (или, по крайней мере, принимает как есть). Это выставка не о фотографии и не о музее, а о самосознании, атмосфере и наборе базовых ценностей, которыми Пушкинский славен (или думает, что славен). На открытии сотрудники Пушкинского подчеркивали, что фотографам был дан беспрецедентно широкий доступ к музею во всех его ипостасях. Показательно, однако, что только трое решились зайти за кулисы и показать музей как организм, а не набор красивых видов. Олег Виденин снял сдержанные и даже суровые портреты сотрудников. Михаил Каламкаров фотографировал толпы скульптур в запасниках. Архитектурный фотограф Юрий Пальмин обратился к руинам особняков, которые когда-нибудь станут музейным городком. Только у них, за одним исключением, видно, что ГМИИ находится в процессе развития и разнообразных метаморфоз: статуя из запасника потенциально найдет выход к зрителю, исследователи и рабочие найдут для нее контекст, а на месте закрытых зелеными покрывалами развалин появятся новые залы, к счастью или несчастью для живописных руин. Казалось бы, фотограф от природы существо любопытное. Но куратор выставки Ольга Аверьянова из отдела фотографии ГМИИ делает основной упор на статичных кунштюках, выглядящих так, как будто кто-то вложил камеры в твердые и негнущиеся руки скульптурных экспонатов.

Да, на выставке есть множество репортажей от настоящих мастеров жанра. Движения эти серии не добавляют. Глядя на фотографии известинца Виктора Ахломова 30-летней давности, понимаешь, что в этой области газетной съемки ничего не изменилось. Как встарь, главной удачей для фотографа становится появление в выставочном зале человека на инвалидной коляске. Остальное — дело техники: как только он остановится перед подходящей картиной или скульптурой (желательно сыграть на контрасте инвалидности с энергичным движением), бери и щелкай. Красивые девушки, дети и старушки тоже весьма оживляют кадр, правда, все равно чего-то не хватает. Это не в упрек репортажникам, конечно. Снимать в музее сложнее, чем в очереди за какой-нибудь справкой или метро вне часа пик. Лица, по крайней мере у любителей искусства, столь же самоуглубленные и скучающие. Акт наслаждения искусством мало влияет на выражение физиономии.

Зрители, впрочем, для музея не главное. Выставка начинается с лошадиной дозы попсы в патине, то есть работ тех фотографов и художников, которые транслируют вечные пластические ценности с мягкой фигой в кармане. Их работы выстроены на входе, чтобы было понятно, в каком виде современность здесь приветствуется. Многофигурная композиция группы АЕС+Ф из серии "Последнее восстание" соседствует с компьютерной графикой одного из столпов петербуржского неоакадемизма Ольги Тобрелутс. Рядом висит меланхоличная работа Владимира Клавихо-Телепнева, тоже про античность, с фирменной дымкой и туманом. Остроумная работа петербурженки Виты Буйвид о Дега и мобильных телефонах несколько разбавляет постмодернистский пафос. У Екатерины Голицыной и Михаила Розанова экспонатом становится само здание Романа Клейна: первая делает из фасада нечто, напоминающее "Бабушкин сад" передвижника Поленова, второй с помощью высококонтрастной печати все ищет Рим в суровой Москве, усиливая бледные от природы тени колоннад. Музей с ним согласен. Совершенной неожиданностью становится работа концептуалиста Франциско Инфанте — фотография Парфенона в зеркале, засыпанном песком. Единственная причина, по которой эта вещь здесь находится, заключается в ощущении высокой миссии, свойственном нашим музейщикам. ГМИИ и есть этот Парфенон, только восстановленный, как Большой дворец в Царицыно.

В таком контексте неудивительно, что живее всего выглядят здесь фотографии более чем 20-летней давности. Летописец московского андерграунда Андрей Безукладников снимать в самом музее отказался, но дал две серии. На одной из них поэт и художник Гор Чахал играет в итальянского шпиона среди древних слепков. Просто-таки предсказание "Кода да Винчи", "Ночи в музее" и других примеров освоения международных Парфенонов массовой культурой. На другой фотограф Хельмут Ньютон в клетчатом костюме такой пестроты, что голова кружится, открывает свою ретроспективу в ГМИИ (обе серии 1989 года). Безукладникову удалось оживить пространство, предназначенное для неуловимой работы глаза и мозга. Работы большинства его коллег доказывают, что ради создания музейных ценностей фотографу стоит бежать из музея сломя голову.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...