выставка / ню
В Париже, в Институте арабского мира, стартовала выставка "Открытие тела" (Le corps decouvert), рассказывающая о том, как национальные художественные кадры изображали освобожденную женщину Востока. Экспозицию осмотрел АЛЕКСЕЙ ТАРХАНОВ.
Как известно, изображение человеческого тела, а тем более тела обнаженного, невозможно в исламском искусстве. Точно так же, как восточного мужчину приводит в любовный восторг один лишь блеск глаз в прорези паранджи, художники изливают свои самые интимные чувства в каллиграфической вязи, в узорах, в монументальных изображениях сур Корана.
Выставка в Париже рассказывает о том, что так было не всегда, что не всегда так обстоит дело сейчас и что совершенно не обязательно так будет и впоследствии, хотя, конечно, все основания этого опасаться имеются.
В начале прошлого века многие западные художники преподавали на Востоке, а многие восточные художники приезжали учиться на Запад. Программа художественных академий предполагала встречу с обнаженной натурой. Выставка и начинается с академических штудий, потому что в то время это казалось совершенно правильным развитием художника, и никому не приходило в голову, что богу и пророку старательная работа в натурном классе неугодна. В основном это работы среднего качества, лишенные какого бы то ни было национального колорита — за единственным исключением: экспозицию открывает маленький забавный холст Омана Осни 1945 года, на котором изображена стайка завернутых с ног до головы в черное женщин, стоящих у картины с обнаженной натурой. Классическое западное искусство — вот первый путь проникновения тела в искусство восточное.
Мы видим затем, как тело появляется в искусстве через фотографию, поскольку не придуман никакой религиозный оптический фильтр, превращающий изображение человека в набор орнаментов. Объектив есть объектив. В разных провинциальных ателье арабского мира делаются робкие попытки сфотографировать, страшно сказать, обнаженную женщину. Если нельзя женщину — то хоть мужчину, причем мужские фотографии, начавшиеся с изображений обнаженных культуристов, приобретают со временем отчетливый гомосексуальный оттенок. От фотографии ХХ века мы переходим к современной — с уморительно позирующими мужчинами в фесках и к замечательному видео Абдель Абидина, на котором мужчины играют в пинг-понг, перекидывая мячик не через сетку, а лежащую на боку обнаженную женщину. С силой посланные шарики оставляют следы на ее теле, и каждая подача заставляет ее вздрагивать и сжиматься в ожидании удара.
Есть на "Открытии тела" и закрытый для несовершеннолетних зрителей уголок, но самое порнографическое в нем — аппликации, на которых угадываются раздвинувшие ноги женщины, и большие рисованные ковры Гады Амер, в узорах которых после тщательного всматривания угадываешь разные соблазнительные сцены. Здесь же лежат фотографические ню Фарида Хандерми с огромными толстыми женщинами. Контрастом к ним — вещь, которая называется "Маленькие ягодицы": и вправду крошечная отливка из гипса, как экспонат тайного кабинета. Вся эта восточная нега выглядит тем более странно, что именно Восток был всегда восторженным потребителем западного легкомыслия. Самая порнографическая из классических картин — "Происхождение мира" Гюстава Курбе — была заказана художнику в 1866-м оттоманским сановником для личной коллекции. На "Открытии тела" почтенному Халил-Бею не на чем было бы взгляд остановить. Все здесь очень нежно и без провокаций, за исключением разве что маленькой работы Аль Кади Зена 2008 года, на которой изображены бородатые моджахеды с "калашниковыми" в коротких розовых плиссированных юбочках. На это тоже не разрешается смотреть детям.
На выставке неожиданно задумываешься о том, что люди, занимающиеся искусством и, особенно, им командующие, до сих пор не готовы признать, что нет отдельного тела мусульманского или католического, православного или социалистического, и что в социуме, в котором оно под запретом, все порывы художников рассказать "про это" выглядят так же косноязычно, как разговоры старшеклассников о сексе. Запреты многое дают искусству, но они же, в конце концов, деформируют нас. Кривое зеркало в конце выставки, в котором ты непременно отражаешься, кажется, и разъясняет эту идею кураторов.