В сентябре в прокат выходит новый фильм британского режиссера Кена Лоуча "Доля ангелов": 76-летний классик рассказал "Огоньку" о своей борьбе с демонами капитализма
— Ваш фильм о молодом поколении шотландцев, которым общество не дает шансов ни на постоянную работу, ни на полноценное существование...
— Детство моего героя по имени Робби прошло в неблагополучной семье. Под влиянием среды он наделал много ошибок — продавал наркотики, воровал, избивал людей. Наконец, встретил девушку. Теперь она ждет ребенка, а он пытается начать новую жизнь. Но в него никто не верит и не дает ему шанса себя проявить. Более того, криминальное прошлое давит, постоянно сбивает его на привычную дорожку.
Рассказать эту историю мне было жизненно важно, потому что сегодня безработица в Британии достигла цифры в 1 млн человек, а реальная, возможно, и еще выше. Большинство этих людей — молодежь в возрасте до 25 лет. Многие из них — выходцы из благополучных, среднестатистических семей, где родители не пили и не кололись. Их дети окончили университеты, но, несмотря на все старания, у них нет возможности найти стабильную работу и заработать на прожиточный минимум. Вместо этого они вынуждены менять одну плохо оплачиваемую и временную работу на другую, точно такую же, а в перерывах довольствоваться пособиями по безработице. Причем речь идет о людях, которых общество не считает изгоями. Эта молодежь талантлива и умна, но никто не хочет признать ее талантов. Что же остается делать тем, кто, как Робби, родились в неблагополучных семьях? Какие шансы у них? Мне хотелось с большого экрана дать высказаться этой молодежи, которую с раннего возраста вынуждают смириться с отсутствием будущего. Система работает на их уничтожение, хотя мы и утверждаем обратное.
— Почему вы решили снять именно комедию на такую серьезную тему?
— Потому как раз, что тема мне показалась слишком серьезной. Если нельзя решить проблему, то можно хотя бы пошутить, и станет легче.
Что бы нам принесло, если бы я снял драму или трагедию? Людям от этого не стало бы легче, скорее хуже — потому что у них пропали бы мотивация бороться и желание что-нибудь изменить. Конечно, я мог бы снять драматическую картину, подробно описать трагедию героя и его трудный жизненный путь. Может быть, у того или иного зрителя сюжет и герой-жертва вызвали бы сострадание. Но большинство зрителей вряд ли захотели бы сравнивать себя с подобным героем. Хотя отожествление и дает возможность зрителю лучше понять основную идею картины. А сострадание и жалость в данном случае лишь создают дистанцию.
Кто-то сказал, что комедия — это та же трагедия, только со счастливым концом. Однако комедия мне далась нелегко: в этом жанре у меня почти нет опыта. Комедию легче ставить на театральной сцене, там физическое присутствие и актеров, и зрителя может усиливать комичность ситуации. В кино все сложнее: комедию нужно долго готовить и не переборщить, иначе зритель потеряет веру в происходящее.
— Ваш фильм был задуман как реакция на финансовый кризис 2008 года. Вы не запоздали?
— На съемки фильма уходит много времени. Поэтому кино не всегда может оперативно отреагировать на реальность. Но в моей ленте тоже есть актуальность. Финансовый кризис возник из-за алчности отдельных личностей, и фильм поднимает вопрос противодействия этому явлению. Это противодействие возможно лишь с помощью солидарности и объединения людей. В жизни, как и в кино, чтобы успешно снять фильм, нужна не конкуренция, а взаимопомощь, не диктатура отдельной личности, а совместная работа нескольких сотен людей.
— Вы говорите: система не дает шанса. Что она — в ответе за сложившуюся ситуацию в обществе? Вы можете расширить этот тезис?
— Наша экономическая система не может обеспечить выживание большей части населения земного шара. Мы не можем обеспечить большую часть прав, которые написаны в наших конституциях. Мы занимаемся обманом наших детей, обещая им, что образование обеспечит им будущее. Но жизнь подтверждает обратное. Наши дети вырастают и окунаются в мир рабства и зависимости, их начинают гонять с одной временной работы на другую, подсовывают унизительные договоры. У молодого поколения начинается проблема с самоопределением: они не могут понять, как нужно "правильно" жить и как реагировать на систему. Они подавлены, растеряны и страдают депрессиями. Не поймите меня превратно, я за хорошее образование. Но оно часто входит в противоречие с гуманностью. С социальной ответственностью. Часто мне кажется, что мы в рабстве у экономической системы, которая никогда не будет работать на нас. И важный вопрос в этой связи — как изменить систему, а не как к ней приспособиться.
— Вы размышляете как типичный левый. Вам, наверное, это часто говорят.
— Да. Мне уже приходилось слышать этот упрек. Мне кажется, что надо уметь различать два понятия: политические взгляды и пропаганду. Возьмем хотя бы период холодной войны. Помните фильмы, где были "злые русские и хорошие американцы". Теперь русских отставили в покое, "плохими" стали арабы. На мой взгляд, правые и консерваторы страдают пороками, которые уместнее называть догматизмом и пропагандой.
Кино не может обойтись без политики. Нравится вам это или нет, но политика присутствует в любом виде искусства. Для начала я должен оговориться, что все фильмы с большим бюджетом являются продуктами "политическими" и "коммерческими". Поскольку в них вложены деньги, которые нужно вернуть и умножить. В этих фильмах не стоит вопрос о том, как найти справедливость, там нет ни классовых проблем, ни социальных. Это типичный продукт правых. Левые поднимают острые вопросы, их интересуют бедность, безработица и социальное неравенство. Разница между пропагандой и тем, что мы называем демократическим кино, в том, что пропаганда пытается манипулировать зрителем, навязать свои идеи. В то время как объективный, демократический кинематограф задается важными вопросами, пытается решить конфликты, вынося их на обсуждение. На мой взгляд, важно уметь дискутировать в кадре, уметь рассмотреть все позиции, дать двум сторонам высказаться и не строить сюжет на противопоставлении героев и антигероев.
— Вы часто работаете с непрофессиональными актерами. Почему? Это тоже дань демократическим традициям?
— Да. Например, мой главный персонаж Робби сыгран любителем — Полом Брэнниганом. Его нашел наш сценарист, и нам очень повезло с этим парнем. Когда я впервые увидел Пола, то понял, что у этого парня не только получится сыграть Робби, он и есть сам Робби. У него похожее прошлое, ему также пришлось отсидеть в тюрьме, а после выхода на свободу бороться за свое существование. Брэнниган согласился сниматься лишь потому, что ему было обещано несколько сотен фунтов, и ему в тот момент нужны были деньги: нужно было отдавать долг, который он взял, чтобы купить рождественские подарки. Теперь вы понимаете, почему такой парень, как Пол, мог сыграть моего Робби с закрытыми глазами? Он прожил эту жизнь задолго до того, как мы пришли к этой теме и написали сценарий.
— Ваши фильмы охотнее смотрят во Франции, Италии или Германии и чаще критикуют в Британии или США. В чем причина, как вам кажется?
— Это происходит потому, что в большей части Европы еще сохранился интеллектуальный подход к кино и имеется подготовленный зритель. Британская киноиндустрия ориентируется на американскую, а значит, становится все более коммерческой. Хотя коммерциализация начинает охватывать весь кинематограф, задача режиссеров, писателей, художников и других творческих работников заключается в том, чтобы спасти кино от этого процесса. Даже на Каннском фестивале, где прошла премьера моего фильма, коммерциализация, к сожалению, дает о себе знать. Фестиваль становится все более грандиозным и безличным. Понятно, что, когда на таком крохотном участке земли собираются самые известные режиссеры, продюсеры и актеры, трудно обойтись без помпезности. И тем не менее я постоянно борюсь с желанием сбежать с "красного ковра", когда фотографы начинают нацеливать на меня свои камеры. И если я продолжаю по нему идти, то исключительно для рядового зрителя, того самого, который потом пойдет смотреть фильм не из-за любви к сенсации и успеху, а из-за самоотверженной и всеохватывающей любви к искусству кино.
— Может ли фильм — и кинематограф — изменить общество?
— Уже несколько десятков лет мы переживаем крайне агрессивную форму капитализма. Ситуация дошла до такого абсурда, что уже не только бедные стали беднее, а богатые богаче, но и сами богатые начинают терять свои деньги. Консервативные политики успокаивают нас, считая, что подобное развитие экономики логично и правомерно. Но я думаю, что прогрессивные люди не должны так легко поддаваться на подобные заявления. Наш сегодняшний кризис не является естественным процессом, а лишь результатом несовершенной экономической и социальной модели нашего общества. И мы должны не винить время, а подвергнуть сомнению нашу систему. Конечно, кино не может изменить общество, фильмы не несут в себе воспитательной или организаторской функции. Фильмы могут лишь вынести тему на обсуждение, а это уже дело зрителя — сформировать свое мнение и взять ответственность за собственную жизнь.