Страна исходящего солнца
Россия научилась принимать сигналы из Лондона, но победить свою природу ей не удается
Moscow View
Специальный корреспондент "Русского пионера" НИКОЛАЙ ФОХТ идет на выставку достижений, чтобы поболеть на свежем воздухе. В фан-зоне автору мешает солнце, мучает жажда и не хватает фэн-шуя. В результате волейболистки обидно проигрывают, а вслед за ними гандболистки. Положение спасают Иван Ухов и Бекки Хэммон.
Чертыхаясь, под удивленными взглядами москвичей и наверняка гостей столицы я бежал с ВДНХ. Сил моих не было смотреть, как наши девушки проигрывали бразильянкам. Я твердо знал, если отдадут четвертую партию, тай-брейк наверняка проиграют. Потому что это удел русских — проигрывать тай-брейки. Мы не созданы для нервных и коротких окончаний, мы лучше действуем на просторе, в раздолье, когда вдоволь прав на ошибку. Я бежал с ВДНХ, с ВВЦ, от фонтана "Дружба народов" и павильона "Космос", чтобы люди не видели моих чрезмерных эмоций и слишком лишних слов.
Как и обещал, я все-таки добрался до фан-зоны на ВВЦ--ВДНХ. Напомню, чем она знаменита. Много противоречивых слухов поступало об открытии этого местечка. Одни говорили, что все как положено: открытие совпало с открытием Олимпийских игр, была трансляция. Другие, например партнеры фан-зоны, утверждали, что по техническим каким-то причинам фан-зона начала работать только в прошлую субботу. Фан-зона эта — часть сети больших экранов под открытым и чистым небом нашей страны; сеть эта неразрывно связана с сочинской Олимпиадой. Очень трудная какая-то схема. С другой стороны, мне-то что? Мое дело идти и смотреть. Тем более там люди, там единомышленники, с которыми и словом можно обменяться, если что, порадоваться вместе.
Фан-зона видна сразу, не успеешь войти на территорию. Большой экран манит, но главное — очень четкий звук. Даже на расстоянии отчетливо слышна португальская речь — это бразильянки взяли тайм-аут, и тренер предлагает им ничего не бояться. Ноги сами понесли меня вперед.
При ближайшем рассмотрении я обнаружил некоторые изъяны в фан-зоне. Но и некоторые преимущества, приятные моменты тоже зафиксировал.
Не знаю, как-то странно, что напротив прекрасного экрана с современной четкой картинкой стоят допотопные и, главное, неудобные садовые скамейки. Я понимаю, фан как раз в том, что они такие кондовые, типа в стиле пятидесятых. Догадываюсь, что тут периодически возникает какая-нибудь сцена — с танцами, с фильмами, может быть, и рекламными роликами,— и скамейки вросли в асфальт. Лень их двигать, модифицировать сидячие места. Я испытал болельщицкое место — правда неудобно. С другой стороны, может, и капризничаю — ну поставили бы скамьи без спинок, лучше, что ли, было бы? Наверное, дело в том, что они как-то по стилю не вяжутся ни с чем: ни с Играми, ни с большим экраном, ни с XXI веком. Но ведь на ВВЦ--ВДНХ ничто ни с чем уже давно не вяжется.
А вот солнце в глаза — это действительно серьезный минус. Экран устроен практически на западе, поэтому предзакатный дискомфорт гарантирован. Я понимаю, что организаторы руководствовались не фэн-шуем, не интересами зрителей, а симметрией. Важно было разместить объект на хорде выставочного парка — перед первым павильоном, на одной оси с фонтаном "Дружба народов". Это получилось, разумеется. Но вот ведь в чем штука: все ключевые события начинаются часов с пяти вечера — солнце как раз начинает маячить перед глазами болельщиков. Оно и так жаркое в эти дни. И назойливое. Я промаялся на скамеечке минут десять, больше не выдержал — укрылся на таком помосте со столиками и под зонтиком. Теоретически это выход, но практически мне лично смотреть Олимпийские игры под углом неудобно: мне надо в лоб, чтобы неслось соревнование прямо на тебя, как паровоз братьев Люмьер! Может, бейсболки с длинными козырьками раздавать, а может, продавать даже — с олимпийской символикой, сочинской например.
Загадкой остались столики — никакого олимпийского буфета не наблюдалось. Ни напитков, ни бутербродов — надо приходить со своим. Организаторы боялись, скорее всего, что болельщики наберут лишний вес — а в олимпийском марафоне это мешает.
Теперь о хорошем.
Во-первых, звук. Вблизи он оказался так же хорош, как и на входе. Четкий, сбалансированный. Во-вторых, это опять-таки звук. Картинка сопровождается только интершумом, без вмешательства комментаторов. Что приближает болельщика к самому событию, освобождает от обязанности разгадывать смысл комментаторских фраз, идти вслед за неадекватными эмоциями телеведущего. Ну и в-третьих, картинка — на редкость яркая, "звенящая", как сказал бы какой-нибудь видеоинженер.
Пока я выбирал точку просмотра, наши проиграли вторую партию, счет стал 1:1.
Сзади олимпийский экран стережет памятник Ленину, больше никого. Вход за кулисы неуверенно перегорожен переносным стендиком магаданского землячества — правильно, лучше вы к нам. Все как за сценой маленького рок-концерта. Только людей нет. Неужели вся эта махина живет в автоматическом режиме? Да нет, наверняка она управляется дистанционно, из самого "Ростелекома", который все это и придумал. Я задрал голову и стал искать веб-камеры. На всякий случай помахал дружелюбно рукой и нащупал служебное удостоверение. Секьюрити не нагрянула, а я уже был на самой сцене и смотрел на зрительные ряды с другой стороны. Можно было даже представить себя вообще за кулисами Олимпийских игр — но тут нужна все-таки очень большая фантазия: Ильич возвышался над заборчиком и строго смотрел в затылок. И я увидел человека в окне.
Видеоинженер Константин следил за картинкой по монитору. Сразу видно — профессионал: он был абсолютно спокоен, хотя наши шли очко в очко.
— А как удалось такой роскошный сигнал заполучить, без комментаторов?
— Да это "Ростелеком"... Это технический, наверное, канал, исходная лондонская картинка. Ее все телеканалы получают, ну и дальше работают. И мы тоже, напрямую.
— Много пришлось потрудиться, чтобы добиться такого звука и изображения?
— Да ничего сложного, мы ведь и на "Нашествии" работали... Только звук — это другой подрядчик, мы за экран отвечаем.
— А вообще, много народу приходит?
— Да приблизительно, как сейчас, человек 20.— Константин действительно давно не выглядывал наружу — человек 70-100 наслаждалось Играми.— Но в выходные побольше приходит,— поправился видеоинженер.
Когда я вернулся в болельщицкую семью, наши выиграли вторую партию. И третью начали выигрывать, но вдруг развалился блок, а Соколова, наоборот, стала лупить по рукам бразильянок. Они поднимали в защите все мячи, мы не все. Гамовой давали слишком низкие, неудобные пасы — и она била в блок. Болельщики зато сплотились перед лицом надвигающейся беды: скандировали "Россия, Россия!", организованно хлопали. И солнце уже зашло за очередной павильон выставки — болей не хочу! Но девчонки совершенно незаслуженно и неумолимо проигрывали четвертую партию.
И я сбежал.
Уже в машине слушал, как, несмотря на пресловутые пять матчболов, они проиграли. И гандболистки. Потом еще Тотров уступил в финале — ну совсем спорные очки дали иранцу в первом периоде. Краем уха слышал про золото синхронисток и в записи посмотрел победу Захарова на трамплине. Чудом зацепил победный прыжок Ухова. А все потому, что смотрел баскетбольный четвертьфинал с турчанками. Я не верил, что и тут мы проиграем — хотя все к этому шло: даже из-под кольца мазали, мяч из рук вываливался, под своим кольцом подборы проигрывали. Но Хэммон вытащила эту игру. И слава богу.
И уже в поправившемся настроении я подумал: а ведь фан-зона на ВДНХ под открытым небом, с отличным экраном и четким звуком — дело очень хорошее, но недоделанное. А что в этом мире совершенно? То-то и оно.