Off Side
Специальный корреспондент "Коммерсантъ-BoscoSport" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ сопровождает олимпийского чемпиона по греко-римской борьбе Романа Власова до комнаты допинг-контроля и убеждается в том, что наш борец и там — лучший.
— Я не знаю, сможет ли он вообще говорить сейчас, сразу после схватки,— сказал мне трехкратный олимпийский чемпион Александр Карелин, когда свой финальный бой выиграл Роман Власов из Новосибирска.— Я, когда выигрывал, потом шесть часов по полу босиком бегал и ничего не мог сказать. Зато сейчас могу рассказать даже то, чего не знаю!
Я видел перед собой абсолютно счастливого человека. Ни его бывший тренер Виктор Кузнецов, ни даже сам новый олимпийский чемпион, которому удалось разорвать прочнейшую серебряную цепь, которая опутала нашу сборную, не выглядели такими счастливыми.
— Кузнецов уже пятьдесят лет тренирует,— сказал Александр Карелин.— В этом году — пятьдесят лет! Великий человек.
До этого за третье место боролись азербайджанцы с белорусами, и спорную победу присудили азербайджанцу. Я сидел рядом с тренерами их сборной, и они в лихорадочном возбуждении объясняли мне, что бросок белорус провел уже после того, как заступил за ковер.
— Заступил — стоп! Схватку прекращают! — кричал, наступая на меня, азербайджанский тренер.— Понимаешь?!
— А если нет? — робко возразил я.— А если белорусы правы?.. Сейчас повтор будет...
— Белорусы никогда не могут быть правы!!! — вскричал тренер.
Грузины рядом выше после повтора, когда победу все-таки отдали азербайджанцу, качали головами:
— Да, слили белоруса... Свистка-то не было...
Здесь, в греко-римской борьбе, царствовало первенство стран СНГ. Только литовцы попытались расширить в какой-то момент это пространство до размеров СССР, и у них даже получилось: их борец с русско-белорусской фамилией Казакевич тоже выиграл бронзу.
Бой у Романа Власова был тяжелый. Но он смог, и теперь в зале наконец-то играл российский гимн.
— Ну слава богу,— сказал Александр Карелин,— прорвались.
А люди, которым я отправлял эсэмэски, уже не верили, что у нас через несколько дней после дзюдо опять есть золото (и в том же зале, где было дзюдо... "Зал-то фартовый!" — сказал тут другой наш бывший борец), и переспрашивали, неужели правда такое еще может быть.
Роман Власов ушел на допинг-контроль, а в разминочном зале через несколько минут после награждения я увидел его тренера Виктора Кузнецова.
Здесь, на борцовских коврах, повсюду были раскиданы резиновые куклы, я вздрогнул, когда увидел их, да в таком количестве. Что же борцы тут с ними делают? Бросают их, конечно. Называются "борцовские чучела".
— Да, и правда,— сказал Виктор Кузнецов, человек, конечно, немолодой и при этом очень крепкий,— у меня в этом году много юбилеев. У меня семидесятилетний юбилей, с женой мы вместе пятьдесят лет...
— Так вы что,— удивился я,— тренируете, получается, с двадцати?
— Получается так,— согласился он.— Я за все время перебрал тысяч двенадцать человек ребят. А по большому счету четверо получились. Зубков, в категории 48 кг, потом Саша (Карелин, конечно.— А. К.), и еще один был Саша, на многое был способен, но вот рано женился... Многие на молодежи (молодежном первенстве.— А. К.) заканчивают, трудно перейти из молодежи во взрослую сборную... А Роман дальше пошел. Ему семь лет было, когда он заниматься начал, а в двенадцать лет на городе стал выступать, там я его и нашел...
— И много тогда было на городе тех, кого вы нашли? — поинтересовался я.
— Много их не бывает,— сказал он.
То есть с Кузнецовым Власову понадобилось еще десять лет, чтобы стать олимпийским чемпионом.
— Тяжело, конечно, парень выиграл у армянина,— сказал тренер.— Такая борьба... С Сашей не было таких волнений...
— Слушайте,— подбежал к нему какой-то человек,— мы аккредитацию Ромы потеряли! А без нее он даже допинг-контроль не сдаст!
— Может, кто-то уехал с ней? — после раздумий предположил Кузнецов.
— Да не дай бог!
— Такое только армяне могли сделать! — подошел еще кто-то.
— Вы зря смеетесь,— сказала русскоговорящая девушка-волонтер.— Дело-то серьезное. Англичане не пустят его никуда.
— Надо во всех куртках там посмотреть, во всех карманах! — разволновался Кузнецов.— Ведь была же аккредитация!
— Да я уже посмотрела!..— с досадой сказала девушка.
Они с ответственным за вес (есть в команде такая работа.— А. К.) снова ушли искать аккредитацию.
— Главное, чтоб Роман не остановился,— продолжил Кузнецов.— Если остановится — значит все. Там еще есть над чем работать. Но он будет.
— Если не женится...— предположил я.
— Ну, в конце концов, Саша ведь женился, а все равно выигрывал...— сказал Кузнецов.— Просто рано не надо... Хотя многое, конечно, меняется сейчас... Когда Саша после третьей Олимпиады, где он, можно, сказать, с одной рукой боролся, вышел на четвертый цикл, я не верил. А он серебро завоевал. И схватка-то была на равных. Ни одного балла не проиграл! — воскликнул тренер так, как будто эта схватка закончилась две минуты назад.
Я подумал, что есть человек, который переживает ее до сих пор больше, чем сам Карелин.
— Нельзя было ему захват распускать! — продолжал Кузнецов.— Руки надо было держать!.. А так, конечно — судьи сразу фиксируют, и все... А сейчас можно, разрешается...
Тренер опять вспомнил о пропавшей аккредитации, звонил куда-то... Потом сказал:
— Знаете, для меня тоже очень важно было так закончить...
— Разве вы уходите? — переспросил я.
— Да, я знаю, говорят, на таком подъеме уходить нельзя...— немного смешался он.— И у меня еще один мальчик есть...
— Да?! — обрадовался я.
— Даниил Иванов, слабослышащий. Мы с ним в следующем году на Олимпийские сурдоигры поедем,— так что нет, пока не ухожу.
Но мне кажется, я понял, что он сказал. У него, наверное, не будет уже других учеников, из которых он будет делать олимпийских чемпионов. Но после Карелина ему важно было доказать, что он может их делать и дальше.
К нему подошел доктор, Марат Абдулпатахов.
— Ты не знаешь, где аккредитация Ромы? — бросился к нему тренер.
— У меня,— удивился доктор.— Я ее отдал.
— Кому?!
— А ко мне один нерусскоязычный подошел и попросил отнести на допинг-контроль. Я отнес.
— Ну слава богу!..— облегченно произнес Кузнецов.— Рома уже там?
— А где же ему быть? — пожал плечами доктор.
— Подождем...— сказал тренер.— Иногда это надолго затягивалось... Один мой ученик в таких случаях, бывало, по четыре часа сидел... Это такая история непростая...
Мы пошли к комнате допинг-контроля.
— Меня бы тоже уже надо проверить...— засмеялся Кузнецов.— Пятьдесят лет тренирую все-таки.
— Да, без допинга это не очень реально,— согласился я.
У дверей, на входе в допинг-центр, стоял индус в чалме и в форме волонтера и никого не пускал. Но тренеру-то можно было.
Через несколько минут из этой же комнаты выскочил наш ответственный за вес.
— Как там, есть надежда? — спросил я.
— Какая надежда?! Там Ромы нет!
— А где же он?
— Он там интервью какое-то давал, может, до сих пор в зале?!
Через минуту он ходил по пустому залу и протяжно кричал:
— Ро-о-ома! Ро-о-о-ма!..
Еще через минуту по залу и подтрибунным помещениям ходил и тренер с тем же криком.
Но Ромы не было... Они везде заглянули. Я и не думал, что Кузнецов может так быстро ходить. За ним невозможно было успеть. Он ужасающе волновался. Рома потерялся, а не то что его аккредитация.
Мы вернулись к комнате допинг-контроля ни с чем. Здесь стоял доктор Абдулпатахов.
— Ты не знаешь, где Рома?! — опять бросился к нему тренер.
— Как где? На пресс-конференции,— с недоумением ответил доктор.
— Какая пресс-конференция!..— простонал тренер.— Его же на допинге ждут!
— Подождут...— сказал доктор.— С ним допинг-офицер... А Семенов там... У него, правда, первая попытка неудачная!..
Наш борец Семенов в этот день взял бронзу в другой категории — 55 кг.
— А, ну если допинг-офицер! — сразу успокоился Кузнецов.
Мимо прошел литовский тренер, который вел под руку огромного негра-волонтера:
— Покажи мне, где бус,— настойчиво повторял литовский тренер на таком родном среднерусском языке, что у меня сердце, можно сказать, защемило.— Бус покажи!
Негр покорно шел с ним. Я понимал, что на самом деле это литовский тренер ведет его к автобусу (хоть и не знает, где он), а не наоборот. И негр это понимал и шел. Мы показали им дорогу.
Потом я и сам нашел Рому. Он сидел в полутемном зале для пресс-конференций этажом выше. Здесь были только допинг-офицер и переводчица. Власов открывал бутылку с водой.
— Разве можно? — спросил я.
— Ой,— испугался он, отставил бутылку и посмотрел на допинг-офицера: — А что, нельзя?
Тот на это мгновение на что-то отвлекся, так же испуганно посмотрел на бутылку и сказал:
— Она же заперта была. Можно!
— ...Кузнецов? — переспросил у меня Власов.— У него очень профессиональный подход. Когда он меня взял, начались другие тренировки. Но ведь до двенадцати лет меня довел другой человек, Роденко... И тоже было здорово... Я вообще-то всегда говорил, что стану олимпийским чемпионом... Просто исполнилась мечта. Теперь другая мечта. Хочу дом построить за городом, переселить туда маму и жить...
— А...
— Папы нет с детства,— закончил он за меня,— а за папу у меня был старший брат.
Он переспрашивал каждое мое слово, отвечал не сразу и каждый раз просил поблагодарить всех, кто помог ему достичь этой победы. Я тут вспомнил, что говорил Александр Карелин про "голыми ногами по ковру по шесть часов"...
— Тяжело вам сейчас? — спросил я.
— Каша какая-то в голове,— признался он.— Это все сон какой-то. Я не хочу просыпаться... И спать не хочу... Брат мой сейчас, кстати, здесь, я видел его лицо после финала!.. Слезы его видел. Он знает, чего это стоит... Это же только так кажется, что олимпийский чемпион — это так просто...
— Так не кажется,— сказал я.
— Не кажется? — переспросил он.— А, ну хорошо. А то вчера не удалось заснуть даже, в пять утра заснул где-то... Семенов живет со мной в комнате, с детства мы вместе, в юности боролись в одной категории, он пахарь, эта бронза дороже моего золота.
— А он, значит, спал?
— Да,— первый раз засмеялся Роман и не переспросил.— А я, короче, боялся его разбудить. Боялся окно открыть... Потом еще думаю, продует его... Выходил в холл, включал телевизор... Потом возвращался. И так три-четыре раза... Все пытался заснуть... А в семь вставать.
Он опять засмеялся:
— Так что больше нет вообще никаких сил! Правда.
Допинг-офицер как по команде встал. Мы спустились в допинг-центр. Пока шли, он, держа в руках бутылку, сказал:
— Я вообще-то уже готов! Это быстро будет.
Власов сначала не заметил тренера, стоявшего у стены и разговаривавшего с кем-то, а когда заметил и рванулся к нему, было уже поздно: офицер открыл ему дверь на допинг-контроль.
Она захлопнулась, и через несколько минут я услышал восторженный крик десятка глоток. Господи, подумал я, они так реагируют на то, что у него все быстро получилось?!
Армянский тренер, тоже с недоумением, приоткрыл дверь. Несколько врачей и допинг-офицеров сидели здесь перед телевизором и переживали сладкие моменты видеоповтора.
Просто это Усейн Болт на стометровке тоже выиграл.