Звуковой обряд

Стинг в "Олимпийском"

Концерт рок

В московском спорткомплексе "Олимпийский" выступил Стинг. В тот вечер он сумел разделить политику, музыку и традиционно небесспорную акустику площадки. За изяществом решения этих вопросов наблюдал Кирилл ШАМСУТДИНОВ.

От концертов артистов уровня Стинга мало кто ждет интриги. Тем более что этот легендарный, не просто состоявшийся, а даже немного застоявшийся в плане материала артист свой тур "Back to Bass", в рамках которого проходил концерт, изначально позиционировал как ретроспективный.

Тур приурочен к 60-летнему юбилею Стинга. Певец, разменяв седьмой десяток, решил в очередной раз вернуться к корням и снова взял в руки любимый бас, чтобы спеть свои старые песни. Ход беспроигрышный. В последний раз он проделал подобное в 2006 году, когда состоялся реюнион The Police. Концерты воссоединившейся группы прошли с большим успехом: во-первых, из-за потрясающей формы исполнителей, во-вторых, из-за народной любви к материалу группы типа "Roxanne" или "Every Breath You Take".

Гадать и строить прогнозы можно было лишь относительно двух предметов. Фанатам было интересно, насколько и как именно хорош будет в этот раз Стинг, а следящим за музыкальным процессом в Москве — поддержит ли певец моду гастролеров последних недель. Иными словами, скажет ли он во время выступления что-нибудь в защиту Pussy Riot, как до него это сделали Алекс Капранос из группы Franz Ferdinand, фронтмен Red Hot Chili Peppers Энтони Кидис, а также Майк Паттон вместе со своим коллективом Faith No More.

С последним пунктом Стинг разобрался еще до концерта, довольно изящно отделив мух от котлет, а концерт — от общественной деятельности. Когда Стинг почувствовал, что настала его очередь говорить о разрушении Карфагена, певец опубликовал официальное заявление, в котором поддержал инициативу правозащитной организации Amnesty International, призывающую российские власти прекратить преследование панк-коллектива. "Инакомыслие — законное и естественное право в любой демократии, и современные политики должны принять этот факт с терпимостью. Чувство меры и чувство юмора — признак силы, а не признак слабости",— подчеркивалось в заявлении.

Так что удивлять Стинг стал в другом, зато сразу. На сцену вместе с ним поднялись его постоянный партнер-сессионник гитарист Доминик Миллер, ударник Винни Колаюта, клавишник Дэвид Санчес. Традиционную роковую формулу "ударник, ритм, соло и бас — и конечно, "Ионика"" разбавил скрипач Питер Тикелл. Он-то, помимо скрипки также хватаясь за мандолину, и стал чуть ли не главным предметом интереса концерта, оттеняя величие Стинга и его баса, время от времени вступая изощренными соло в состязание со звездой вечера.

Поначалу, в открытии концерта, на "All This Time" и "Every Little Thing She Does Is Magic", музыканты ансамбля вопреки значению термина звучали как-то не вместе. Вокал Стинга проваливался, а саунд инструментов производил впечатление сплющенного. Отчасти это объяснялось немного измененными аранжировками, в которых свое место должны были найти более тихие, нетипичные для рок-музыки тихие скрипка и мандолина, но главным препятствием стала акустика площадки. Металлическая крыша "Олимпийского" резонирует с музыкой, отчего в зале во время концерта начинается низкочастотное гудение.

Тем не менее Стинг с коллективом справился и с этой задачей. Сперва "Englishman in New York" была сыграна, как читают "Отче наш" или "Наша Таня громко плачет", затем и музыканты подстроились под купольное звучание, потом и сам Стинг распелся. Да так, что становилось ясно: в свои шестьдесят он по-прежнему крупнейший рок-поп-фронтмен.

Ему даже не приходилось заигрывать с публикой, он лишь, сославшись на ограниченность своего русского лексикона, спросил, как будет по-нашему "a fox", да устроил сеанс call and response на "Heavy Cloud but no Rain", что твой Кэб Кэллоуэй.

Идеальная сыгранность, гипнотизирующая вокальная манера, проверенные временем хиты делали в зале "Олимпийского" маленькое чудо. Стинг был не просто хорош, он был в этот момент идеальным рок-музыкантом, замыкая на себе внимание публики, он объединял многотысячную толпу и из танцпартера, и из полусонной сидячей публики, ко второй половине выступления приплясывавшей на стульях.

Становилось ясно, что Стинг, пожалуй, перерос все стадии становления рок-музыканта. Ему уже не нужна музыка для самовыражения, он не ищет в ней славы, не пытается что-то доказать или чему-то научить окружающий мир посредством своих выступлений. Даже коммерческая составляющая ему не слишком важна; Стинг играет музыку так, будто он является ее жрецом и совершает некое камлание — исключительно в ее, музыки, интересах.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...