Кутюрье прошлого снова в моде. Старые модные бренды обретают вторую жизнь
Модные бренды — как вино, набирают силу с годами. В то же время мода — продукт скоропортящийся, и если марка выпадает из рук художника, ей грозит если не забвение, то музейное прозябание.
Тенденция этого лета — новая жизнь старых брендов. Энергетика идей великих кутюрье прошлого так сильна, что именно у них операторы модного рынка ищут вдохновение в тяжелые кризисные времена.
Дело в шляпе
Июльская Неделя высокой моды в Париже в этом году имела явный итальянский акцент. Все только и говорили о приуроченном к ней открытии шоу-рума Эльзы Скьяпарелли в ее исторической мастерской на Вандомской площади. Миллионер Диего Делла Валле, взявшийся за возрождение некогда знаменитой марки, устраивал по случаю ее запуска вечеринку. И если ставить в один ряд имя владельца Tod's, Hogan, Fay e Roger Vivier и разного другого бизнеса и законодательницы парижской моды 30-50-х годов прошлого века, уже успех, можно сказать, в шляпе. Причем шляпе эксклюзивной и экстравагантной, какими их видела Эльза Скьяпарелли. Но если представление Диего Делла Валле можно ограничить несколькими словами о том, что он являет собой феномен, называемый у нас социально-ответственным бизнесменом, Эльза Скьяпарелли, соперничавшая в свое время с самой Коко Шанель, заслуживает отдельного рассказа.
Эльза Скьяпарелли родилась в 1890 году в римской аристократической семье и провела свою юность в Италии, чем частично объясняется интерес к ней итальянца Делла Валле. Правда, ее творческая натура проявилась в Париже, где она оказалась в 1924 году после неудачного брака и где уже блиставший в те времена модельер Поль Пуаре (россияне знают его по прошлогодней выставке в Музеях Московского Кремля — "О") посоветовал ей заняться модным бизнесом. В Париже тех времен было раздолье для портних, однако Эльза Скьяпарелли была первым дизайнером, разрушившим барьер между модой и искусством. Эльза дружила и сотрудничала с выдающимися художниками той поры. Сальвадор Дали подкидывал ей идеи и участвовал в их реализации. Это Дали создал эскиз прославившего Скьяпарелли Lobster dress, а также подсказал идею тайера с карманами в виде шкафных ящичков. Увековеченная великим испанцем шляпка в виде туфельки, в которой его жена Гала изображена на многих портретах, вышла из мастерской Эльзы Скьяпарелли. Известно, что модельер с удовольствием и сама носила свое экстравагантное изделие, в котором вместе с Галой и без нее запечатлена на многих фотографиях того периода. Кроме туфли Эльза делала шляпки в виде телефона, бифштекса и прочих невероятных для ношения на голове предметов, но парижской богеме они нравились. Очень смелым по тем временам был и флакон ее первых духов, выполненный в виде копии бюста скандальной американской актрисы Мэй Уэст.
Но художники и артисты, главные клиенты и партнеры модельера, только поддерживали ее смелые идеи. Диего Джакометти (скульптор, брат знаменитого Альфредо Джакометти) занимался дизайном студии Эльзы, художник Жак Хуго сделал для ее коллекции пуговицы в виде маленьких скульптур, а Луи Арагон и Эльза Триоле изготовили для нее ожерелье из таблеток аспирина.
Многие из новаторских в те времена идей Скьяпарелли сегодня разобраны на цитаты и вошли в обязательный багаж современных модельеров. Она первой стала использовать принты газетных статей, как и принты изображений животных и растений. Модная ныне потертость тоже изобретена ею. Перья, стразы, бисер — все это тоже входило в модельный репертуар Эльзы Скьяпарелли.
Вместе с тем "анархистка от люкса", как называли ее друзья, оказалась прекрасным менеджером. Она была одним из первых модельеров, понявших коммерческую необходимость коллекций прет-а-порте. Она же стала первой устраивать тематические и сезонные показы коллекций. Впрочем, эти идеи в 30-е годы уже витали в воздухе, и в их реализации она шагала в ногу с Коко Шанель, которая в те времена еще не была иконой, а лишь коллегой и основным конкурентом Эльзы Скьяпарелли. Известно, что эти две законодательницы стиля находились в постоянном соперничестве. Их все время сравнивали, хотя из нашего далека очевидно, что у каждой была своя ниша. Если Шанель отличалась минимализмом, то Скьяпарелли полыхала излишествами. "В отличие от Эльзы Скьяпарелли, находящейся под влиянием сюрреалистов и стиля Пуаре, Шанель тяготела к тенденциям современности",— признаются историки дома Шанель. Артистический стиль Скьяпарелли приподнимал ее творения над прагматизмом Коко. Наверное, поэтому в 1934 году Time поставил итальянку на первое место на модном Олимпе, предпочтя ее француженке.
И все же сегодня о Великой Коко не знает разве что ребенок. О ней пишут книги, снимают фильмы, выставки ее коллекций вызывают огромный интерес (вспомнить хотя бы ту, что была несколько лет назад в Пушкинском музее). Марка живет и прекрасно продается, и, если модный на все времена фирменный костюм от Шанель не каждому по карману, нет женщины, никогда не пробовавшей парфюмерную линию Шанель. А вот об Эльзе Скьяпарелли помнят разве что профессионалы моды. Но те же профессионалы знают, что теряющая популярность все послевоенные годы марка Шанель канула бы в Лету после смерти ее основательницы, не подхвати ее в 80-е Карл Лагерфельд и не вдохни он в нее вторую жизнь в виде идей и финансов.
Но лучше поздно, чем никогда. Эльза Скьяпарелли наконец-то дождалась своего Пигмалиона. Диего Делла Валле приобрел права на бренд еще в 2007 году, и все это время ушло на подготовительные и исследовательские работы.
На вопрос, зачем ему понадобилось тратить усилия для возвращения к жизни полузабытой марки, бизнесмен долго рассказывал "Огоньку", что в его модной империи, мол, ощущалась нехватка женской руки, то есть женского люксового бренда. А потом улыбнулся и выдохнул: "Просто в ее ауре — ключ к успеху". Так что кровеносная система Скьяпарелли — Делла Валле питает единый организм, работающий как на марку, так и на бизнес.
По словам нового владельца бренда, его проект "не преследует сиюминутные коммерческие цели", бизнесмен ставит на "качество и искусство" при соответствующих "материальных и временных затратах". Широкой публике предлагают вспомнить о старой марке со вкусом и размахом. Весной в нью-йоркском Метрополитен-музее была развернута выставка "Скьяпарелли и Прада: невозможные диалоги". В экспозиции были выставлены работы Миуччи Прада, навеянные творческим наследием Скьяпарелли.
По словам Диего Делла Валле, о конкуренции с Прада речь не шла, но выставка, несомненно, ускорила запуск "проекта Скьяп", так как явилась косвенным доказательством интереса к марке. Работа над новым домом моды Schiaparelli идет полным ходом. Уже названо имя его генерального директора. Им назначена Камилла Скьявоне, бывший бренд-менеджер отдела парфюмерии L'Oreal Paris. Новую Скьяпарелли обещают показать публике уже на зимней Неделе моды. Особое внимание в коллекции будет уделено аксессуарам, парфюмерии, косметике и ряду комплектов прет-а-порте. Сейчас все гадают, кого Диего Делла Валле выберет на пост креативного директора. Чаще других называют имя Джона Гальяно, изгнанного из Dior в прошлом году при печальных обстоятельствах. В этом была бы определенная интрига — известно, как не любила Эльза Кристиана Диора, вытеснившего в 50-е годы ее с модного Олимпа, когда вкусы послевоенной публики изменились настолько, что Эльзе пришлось закрыть свой бизнес.
Кроме эпатажного Гальяно часто называют итальянского дизайнера Рудольфо Паглиалунга, занимающего пост арт-директора обновленного дома моды Vionnet. Возвращением к жизни этой марки с 2009 года занимается наследник итальянской текстильной империи Marzotto Group Маттео Марзотто.
Открывшая свое ателье в 1912 году и одевавшая Марлен Дитрих и Грету Гарбо, Мадлен Вионне претендует на то, что именно она, а не Коко Шанель, как это считается, убрала корсет из женского гардероба. Кроме того, Вионне изобрела крой по косой, благодаря которому женская фигура смотрится более вытянутой и тонкой.
Все это не помешало славному бренду оказаться забытым более чем на полвека, пока до него не дошли руки, а главное, финансы Марзотто. Приглашенный им на роль арт-директора Паглиалунга блестяще справился с задачей — сегодня платья Vionnet снова продаются в самых модных и респектабельных бутиках мира, таких как Banner и Antonia в Милане, Colette в Париже, Harvey Nichols и Browns, а также московском ЦУМе и санкт-петербургском Babochka Gallery. Теперь модные журналы гадают, удастся ли Диего Делла Валле переманить себе этого, уже имеющего опыт реанимации брендов дизайнера.
Пижама — дворцам
Еще более крутой маршрут — у некогда блистательной, а теперь полузабытой марки Irene Galitzine. Хотя бы потому, что ее основательница, Ирина Голицына,— наша соотечественница, унесенная в Италию революционным ветром. Ее мать, жена белогвардейского офицера князя Бориса Голицына, бежала из России с двухлетней дочкой на руках через Стамбул в Рим. Эмигрантская жизнь превратила юную аристократку в "селф мейд вумен". Впрочем, без борцовских качеств дом моды не построить. Начинала Ирина с подработки в знаменитом в те времена ателье сестер Фонтана. К слову сказать, Эльза Скьяпарелли тоже в начале своей парижской жизни пыталась попасть в модное ателье Меги Руфф, но ее туда не приняли. Но, может, это было и к лучшему — Ирина скучала у закройщиц Фонтана.
"Итальянская мода в те времена была очень местечковой. Все интересное происходило в Париже",— вспоминала она.
Ирина Голицына на поколение младше Эльзы Скьяпарелли и, отправившись в столицу Франции, училась у ее коллег.
"Накупила платьев из коллекций Dior, Givenchy, Chanel. Потом несколько месяцев мы с мастерицами распарывали эти вещи, делали лекала, учились секретам кроя",— писала Ирина в своей автобиографической книге "Из России — в Россию".
Именно так в 50-е годы создавался феномен, именуемый теперь итальянской модой, и наша соотечественница принимала в нем самое непосредственное участие.
Alta moda, первая полноценная коллекция Irene Galitzine, появилась в 1959 году. Она принесла Ирине американскую премию и звание "Модельер года". "Родилась новая звезда",— так отозвалась The New York Times об этом дебюте. А уже в следующем, 1960-м, американский журнал Vogue опубликовал эксклюзивную фотосессию моделей Irene Galitzine в интерьерах римского дворца Doria Pamphilj. В качестве манекенщиц в нем участвовали итальянские аристократки — подруги и клиентки Ирины — и, конечно, она сама.
Но настоящий успех принесла модельеру пижама палаццо (дворцовая пижама), революционный по тем временам легкий брючный костюм, названный так главным редактором американского Vogue, легендарной Дианой Вриланд. Брючные костюмы с этикеткой Irene Galizine продавались в лучших магазинах мира, их носили Грета Гарбо и София Лорен, Лиз Тейлор и Клаудиа Кардинале. У Голицыной стали одеваться супруги итальянских президентов, персидская принцесса Сорайя, жена президента США Жаклин Кеннеди, которая запросто гостила на вилле Голицыной на Капри.
Фантазия "русской принцессы", как именовали ее современники, проявлялась в самых разных областях — она придумывала сценические костюмы для Элизабет Тейлор и Клаудии Кардинале, делала смелые коллекции купальников, создавала косметику. Ее коллекции приобрел нью-йоркский Метрополитен-музей и лондонский Музей Виктории и Альберта. Крах марки в 1987-м не был связан ни с нехваткой творческих идей модельера, ни с охлаждением к ней ее клиентуры. Просто после кончины мужа Ирины, маркиза Медичи, занимавшегося менеджментом дома моды Irene Galitzine, оказалось, что ателье, квартира и сама марка заложены им под карточные долги. Ирине Борисовне, русской княжне и итальянской маркизе, пришлось тогда не только расстаться с имуществом, но и отсидеть в римской тюрьме Ребиббия. Когда я познакомилась с ней в начале 90-х, модельер не могла показать мне ни одного платья — чтобы спасти коллекции от описи, их пришлось спрятать по друзьям. Она пыталась выкарабкаться сама и искала помощи в новой России, где в 1988 году на демонстрацию ее коллекции собралось столько людей, сколько она никогда не видела на своих показах. Профессиональное чутье и на этот раз не отказало ей, и Голицына разглядела талант в совсем еще молодом Игоре Чапурине, пригласив его разработать для ее дома линию прет-а-порте де люкс. "Другу и учителю Ирине Голицыной и всем русским эмигранткам, их мужеству в изгнании, их силе духа и красоте" посвятил Чапурин свою коллекцию. Она называлась "Севастополь, ноябрь двадцатого" и принесла молодому модельеру высшую награду ассоциации высокой моды "Золотой манекен". Делались попытки открыть в Москве бутик Irene Galitzine. Но Россия тогда сама не слишком твердо стояла на ногах, чтобы подставить плечо своей принцессе.
Но в Италии все-таки нашлись люди, которые не дали марке Irene Galitzine исчезнуть. Это не были представители могущественного клана Аньелли (владелец концерна Fiat, с которым в лучшие годы была дружна Ирина Голицына) или потомки парламентариев, чьих жен она одевала. Марку купила Алессандра Спалетти, человек, всегда восторгавшийся брендом и ее основательницей. Специально для возрождения марки она создала компанию Xines. Роскошную ретроспективу моделей Ирины Голицыной Xines устроила в Римском концертном зале Санта Чечилия в 2006 году, к 90-летию модельера. Были там и пижама палаццо, и роскошные бальные платья, и деловые костюмы — всего около 70 моделей, которые ей удалось сберечь. Выставка имела большой успех, на ней было много известных в Италии людей. Пришла туда и Ирина Борисовна. Она уже с трудом ходила, но была при полном параде. Получилось красивое прощание, так как через несколько месяцев ее не стало. Она похоронена на Римском некатолическом кладбище, неподалеку от могилы Татьяны Толстой, старшей и любимой дочери великого писателя, у которой маленькая Ира брала уроки русского языка. Кстати, прожившая всю жизнь в Италии княжна прекрасно говорила по-русски. Сегодня под маркой Irene Galitzine выпускается в основном кожгалантерея — сумки, ремни, бумажники. Маленькой фирме Алессандры Спалетти трудно состязаться по возможностям с Диего Делла Валле. Однако этим летом марка Irene Galitzine готовится к большому рывку. Сейчас в ее мастерских кипит работа. Капсульная, то есть ограниченная, коллекция Irene Galitzine будет продемонстрирована уже нынешней осенью, и не где-нибудь, а в Нью-Йорке, открывающем череду осенних недель прет-а-порте.
Новое вино
Однако совсем не обязательно дожидаться, чтобы славная марка канула в неизвестность, чтобы потом заняться ее реанимацией. Многие инвесторы подхватывают бренд, пока он еще жив, но уже нуждается во вливании новых идей и денежных знаков. Французский холдинг Lvmh, которым владеет Бернар Арно, вливает новое вино (помимо моды он занимается шампанским и коньяком) в старинный обувной бренд Berluti, чьи бутики разбросаны по всему мир, в том числе и в Москве. В прошлом году Lvmh взял под свой контроль ювелирную марку Bvlgari, так как семья Булгари, буквально со слезами расстававшаяся с независимостью, не могла самостоятельно обеспечить дальнейшее существование марки.
На днях пришло сенсационное известие о покупке марки Valentino частным инвестиционным фондом Катара, который, как пишут итальянские СМИ, близок к султану эмирата. Основатель марки Валентино Гаравани вышел из бизнеса еще 2007 году, и дом моды, одно время бывший в руках у уже упоминавшегося Марзотто, явно нуждался как в инвестициях, так и в новой идеологии.