Фестиваль джаз
С точки зрения основателя и бессменного продюсера фестиваля в Монтрё Клода Нобса, в этом году у него три главных достижения. Их комментирует БОРИС БАРАБАНОВ.
Во-первых, старая гвардия показала себя во всей красе и ее рано списывать со счетов. Лучшими по всем показателям концертами стали аншлаговые выступления Боба Дилана, Вэна Моррисона и Бадди Гая в Auditorium Stravinski — самом вместительном зале Конгресс-центра Монтрё. Две темы, которые из года в год составляют образ фестиваля, Новый Орлеан и Бразилия, сработали и в этот раз. За новоорлеанский саунд отвечали два доктора — пианист Доктор Джон и актер Хью Лори, он же — доктор Хаус. Стоит отметить, что с последним больше повезло российской аудитории, для которой он выступал в конце июня. Если в здешних залах он мог развернуться во всем величии своего актерского дарования, то на фестивале Хью Лори был отпущен всего час, он вычеркнул из шоу почти все шутки и сконцентрировался на музицировании, но по этой части в Монтрё у него все же слишком много конкурентов. Например, молодой Тромбон Шорти, который стал открытием Монтрё-2011, а теперь подтвердил статус нового талисмана форума.
Большим достижением фестиваля стала насыщенная программа бесплатных сцен. В то время как спекулянты набивали карманы на подступах к двум главным площадкам фестиваля, Auditorium Stravinski и Miles Davis Hall, сцена в парке Вернекс традиционно предлагала искренний джаз для семейного отдыха на травке, а в Montreux Jazz Cafe блистали лучшие новые артисты. Корреспондент "Ъ" описал в предыдущих репортажах выступления Марлона Рудетта и группы Polica, а Клода Нобса, как выяснилось, больше всего порадовал соул-певец угандийского происхождения Майкл Киванука.
После прошлогодних молодежных побоищ и даже пожара в кафе в финале фестиваля террасу с видом на Женевское озеро, окружающую Конгресс-центр, разделили на сектора, и она перестала быть проходной. Дискотеки с самой непритязательной поп-музыкой никуда не делись, но толпы праздной молодежи "рассекли" вполне в российских традициях. Отдельной зоной террасы стал "Лаунж Фанки Клода", где отец Montreux Jazz Festival устраивал ночные джем-сейшены. Здесь Эрика Баду пела в сопровождении группы Пако Де Лусии, а музыканты Майкла Кивануки импровизировали с Alabama Shakes.
Наконец, особой гордостью фестиваля остались конкурсы молодых исполнителей. И в соревновании пианистов, и в конкурсе певцов в этом году победили женщины. Российских имен в этом году не было ни в списках победителей конкурсов молодых талантов, ни на афишах "большого" фестиваля. Зато очень мощно и, кстати, не в первый раз был представлен Азербайджан. Монтрё даже в каком-то смысле принял эстафету у азербайджанского "Евровидения". Музыканты выступали в парке Вернекс, а у дверей Auditorium Stravinski очень выгодно с точки зрения зрительского потока расположилась фотоэкспозиция, посвященная азербайджанскому джазу и музыке в целом. Публике было подробно рассказано как о таких профильных для Монтрё персонажах, как Вагиф и Азиза Мустафа-заде, так и о Муслиме Магомаеве, и даже Мстислав Ростропович попал в азербайджанскую выставку — просто потому, что родился в Баку.
Секрет весомого присутствия Азербайджана в Монтрё прост. Одним из спонсоров фестиваля является азербайджанская нефтяная компания SOCAR. Стоит ли говорить, что и в России есть кому поддержать возможное участие наших музыкантов в фестивале. Но, несмотря на искренние симпатии Клода Нобса, например, к Игорю Бутману, спонсоров, подобных азербайджанским, у наших исполнителей как не было, так и нет.
А самый запомнившийся автору этих строк вечер прошел в средневековом Шильонском замке с участием украинца и турка. Одесский пианист Алексей Ботвинов придумал для своей визитной карточки — "Гольдберг-вариаций" Иоганна Себастьяна Баха — новый орнамент. Филигранная фортепианная техника дополнена ритмическим рисунком одного из самых известных в мире world music барабанщиков Бурхана Очала. Обычно господин Очал во время исполнения этой программы громоздит вокруг себя горы инструментов. В данной же версии музыканты обошлись, практически только роялем и джембе, с редкими включениями бубнов разных диаметров. Обычно все опыты современной "ритмизации" классики заканчиваются тем, что партии фортепиано просто насаживают на прямой бит. Но маэстро Очал играет на своем инструменте так же тонко и художественно, как господин Ботвинов — на своем. Каждый квадратный сантиметр барабана имеет свой особенный звук. И поэтому рояль и джембе ведут диалог на равных. Хотя ресторанное начало ремесла перкуссиониста, конечно, себя выдает. Только и ждешь, когда он сорвется в плясовой ритм. Но нет, все просчитано и выверено с математической точностью.