Известие о находке в Милане 100 ранее неизвестных картин юного Караваджо разделило Италию на тех, кто верит, и на тех, кто не верит в сенсацию. Кажется, прямо на наших глазах раскручивается очередной детектив, достойный пера Дэна Брауна
Микеланджело Меризи, прозванный Караваджо по названию городка, где он родился, еще при жизни слыл художником проклятым. Громкое определение — намек современников не столько на обстоятельства неприкаянной жизни мастера, сколько на то, что его буйному духу покой не светит и после смерти. Так, в общем, и вышло: картины Караваджо крадут и подделывают больше других, подлинность перезахороненных останков художника, как и обстоятельства его смерти, до сих пор вызывают сомнения. Под стать и сенсационное известие недельной давности — о 100 ранних произведениях мастера, обнаруженных в Милане,— в одночасье вызвавшее яростную полемику.
Открытие на 700 миллионов
Когда итальянское информагентство ANSA взорвало расплавившийся от жары летний новостной фон сообщением о находке 100 (!) неизвестных картин юного Караваджо, признаюсь, я с трудом сдержала зуд тут же отстучать столь аппетитную сенсацию дальше по российской цепочке. Но, поразмыслив, не стала с ходу глотать наживку.
Напомню: в депеше ANSA речь шла о том, что в архиве художника XVI века Симоне Петерцано, одним из учеников которого с 13 до 17 лет был Караваджо, современными искусствоведами Маурицио Бернарделли Курузом и Адрианой Федриголли идентифицированы 100 ранних работ великого мастера света и тени.
В этом сообщении так много деталей, что начать, пожалуй, следует с обстоятельств места. Итак, принадлежащий миланскому муниципалитету и располагающийся в замке Кастель Сфорцеско фонд Симоне Петерцано является одним из важнейших искусствоведческих архивов Италии и Европы. Он насчитывает 1378 произведений как кисти самого художника (кстати, весьма именитого в свое время последователя Тициана), так и его учеников. Поэтому предположение, что сотня произведений из этого фонда может принадлежать руке будущего гения, на первый взгляд выглядело настолько очевидным, что возникал лишь один вопрос: да как же такое не пришло никому в голову раньше?
Впрочем, и на него профессиональные хранители древностей с ходу давали готовый ответ: хотя городская администрация и приобрела фонд еще в 1924-м, его каталогизация началась только два года назад. Примерно в это же время и начали свою работу Маурицио Бернарделли Куруз и Адриана Федриголли, которым, в отличие от неспешных штатных архивариусов, хватило считаных месяцев, чтобы совершить чудо. В чем оно состоит, нам уже известно, а возможным сделали его, как следует из сообщения ANSA, новейшие технологии, при помощи которых два исследователя сумели выявить своего рода "код Караваджо", "стилистическую матрицу", то есть поймали некую "структурную ДНК", объединяющую ученические наброски с более поздними произведениями художника. Эту структурную связь исследователи обнаружили в более чем 80 экспонатах фонда, которые они и объявили ученическими произведениями Караваджо, попутно оценив выявленную коллекцию в 700 млн евро.
Что касается скептиков, то им было предложено по горячим следам ознакомиться с результатами исследования, купив на "Амазоне" два только что выложенных там иллюстрированных тома, подписанных авторами громкой находки.
"Код Караваджо" или маркетинговый ход?
Поспешив на этот популярный торговый портал, я действительно обнаружила два увесистых (если так можно выразиться про интернет-книги) тома, общей сложностью в 600 страниц под названием "Молодой Караваджо — сто найденных произведений". Бросилось в глаза, что на их обложки авторы предпочли вынести не найденные ими сенсационные рисунки, а фрагменты из известных произведений мастера — "Шулер" и "Юдифь, убивающая Олоферна". Однако каждый, кто не пожалеет 13 евро за книгу, имеет возможность лично удостовериться, что в "старые мехи" залито — во всяком случае, на этом настаивают авторы исследования — совершено новое вино.
Поскольку из четырех языков, на которых предлагается публикация, русского не нашлось, расскажу о содержании интернет-томов подробно. Среди 438 иллюстраций, касающихся жизни художника, большая часть, по утверждению авторов, "никогда раньше не публиковалась". К наиболее интересным из них в первой книге относятся рукопись юного Меризи, его первый автопортрет, а также не виданный ранее портрет маркизы Констанцы Колонна, которая была покровительницей художника. Сенсацией второго тома является впервые опубликованный портрет матери художника Лючии Аратори. Но главная "фишка" всей публикации — предлагаемый читателям увлекательный многостраничный пазл, где во фрагментах известных произведений Караваджо поразительно легко узнаются опубликованные рядом же новые рисунки, только что выявленные искусствоведами в фонде Петерцано.
Из всего вышеизложенного авторами делается вывод, уже, впрочем, растиражированный СМИ, о том, что "юный Караваджо отбыл из Милана в Рим с весьма богатым багажом". Как следует из схожести опубликованных по соседству юношеских и зрелых работ, в последующие годы он "отсканирует" элементы этого "богатого багажа" из своего подсознания прямо на гениальные полотна.
Куда ведет эта линия? Будь искусствоведы, скажем, активистами сепаратистской "Лиги севера", их мотивации в пользу миланского периода Караваджо были бы понятны: Рим, мол, еще одного гения у нас украл. Но, похоже, авторы публикации скорее находятся под влиянием другого кумира и идут за изобретателем "кода" другого итальянского гения. Логика и стилистика их комментариев весьма прозрачно отсылают к романам Дэна Брауна и явно рассчитаны на его поклонников. Только вслушайтесь.
"Более 400 лет неприступная тьма скрывала одно из богатейших сокровищ мировой культуры,— говорится в предисловии к первому тому "Молодого Караваджо" (здесь и далее — курсив авторов исследования.— "О").— После долгих изысканий была открыта тайная концептуальная дверь, позволившая выявить сто рисунков молодого Караваджо... Таким образом, удалось выявить секретный двигатель одного из самых великих художников всех времен и заодно опровергнуть распространенное утверждение о том, что Караваджо никогда не делал карандашных рисунков".
Впрочем, кто сказал, что открывшие "код Караваджо" кладоискатели не должны ориентироваться на успех автора "Кода да Винчи"? Тем более что с маркетинговыми технологиями у них, похоже, все в порядке. Для вовлечения в свою игру как можно большего числа пользователей авторы исследования открыли — ну куда же без этого? — интерактивный сайт, которым я не преминула воспользоваться. Все работало честь по чести, а на вопрос, по каким же это критериям искусствоведы определили стоимость открытой ими коллекции в 700 млн евро, я получила по-твиттеровски краткий и по-дэнбрауновски непосредственный ответ: дескать, сумма определена на основе анализа аукционных продаж рисунков художников XVI века.
"Или мы тут все дураки..."
После такого исчерпывающего признания все оставшиеся вопросы по поводу "миланского клада" пришлось адресовать уже другим исследователям. Реакция последовала самая бурная.
— В общем, или мы тут все дураки, или я не знаю, что и сказать,— воскликнула искусствовед Мария Тереза Фьоро, долгие годы отвечавшая за собрание предметов искусства Кастель Сфорцеско.
Почтенная дама объяснила "Огоньку", что в фонде и раньше работали многочисленные исследователи, в том числе и те, кто занимался творчеством Караваджо. По ее словам, тот факт, что юный Меризи был учеником Петерцано, всегда рождал у искусствоведов надежду обнаружить ранние рисунки признанного мэтра итальянской реалистической школы, однако оснований утверждать, что такие находки сделаны, не было.
— Творческий подчерк Караваджо весьма разнообразен, что делает маловероятным выявление некоего "общего знаменателя", присущего его полотнам, да еще к тому же и проявившегося в столь раннем возрасте,— уверена синьора Фьоро.
Напротив, считает искусствовед, в ранних произведениях Караваджо, например в "Больном Вакхе", можно увидеть руку Петерцано. "Кроме того,— недоумевает она,— что это за манеры? Серьезные исследователи искусства не выкладывают свои публикации прямиком в интернет, они находят для них более адекватный вариант публикации".
— Боже мой, да я была бы счастлива такой находке! — эмоционально вторит коллеге Франческа Росси, заведующая сектором рисунков коллекции Кастель Сфорцеско.— Я сама обычно показываю экспонаты исследователям. Но что касается Бернарделли Куруза и Адрианы Федриголли, то их я вообще не видела. Год назад мы, как я помню, договаривались с ними об отправке фотокопий архивных материалов. И, кстати, то, что рисунки воспроизведены в очень плохом разрешении, заставляет думать, ну я не знаю, но может быть даже о фотошопе. Во всяком случае, я эти рисунки узнаю с трудом.
Что касается рукописной записки юного Меризи, чья подлинность удостоверена графологом Анной Грассо Россетти, оказалось, что эксперт городского суда Брешии сделала свой вывод тоже на основании фотокопии.
Подводя черту под этой историей, известный искусствовед Томазо Монтанари со страниц Corriere della sera иронизирует: "Ясно, что Караваджо несет в себе черты Петерцано, который оказал на него влияние. Но это то же, что взять рисунки Вероккьо (учитель Леонардо да Винчи.— "О") и приписать их Леонардо".
Впрочем, у гипотезы авторства раннего Караваджо есть и сторонники. Среди них известнейший в Италии искусствовед Витторио Сгарби, бывший министр культуры, фигура в Италии харизматичная и влиятельная, заявил "Огоньку", что "ребята молодцы и заслуживают уважения уже потому, что встряхнули эту застывшую заводь",— камень, надо понимать, в огород неспешных традиционных искусствоведов. Словно в подтверждение его слов ведущий эксперт по творчеству Караваджо Клаудио Стинари признал, что до сих пор не ознакомился с нашумевшей публикацией. Однако, даже и не глядя, признал, что находит замысел авторов "умным".
В общем, выводы из всей этой истории пока вообще не делать — рано. Лучше последовать совету главы Департамента культуры миланского муниципалитета Стефано Боэри, который пообещал научную экспертизу открытия, а в ожидании ее результатов призвал к "осторожности в оценках". Кстати, на сайте муниципалитета уже выложена куча рисунков из фонда Петерцано, правда, не все они открываются.
Ценители и цены
Нынешняя сенсация при всей ее уникальности не первая и не последняя в историографии Караваджо: остросюжетная жизнь Микеланджело Меризи, одного из самых брутальных итальянских художников, всегда давала пищу для креатива как профессиональным исследователям, так и авантюристам. Она, можно сказать, напоминает сериал (их, кстати, про Караваджо снято немало) — столь увлекательный, что его продолжают дописывать и после кончины мастера.
Именно поэтому картины Караваджо, оставившего массу подражателей и последователей, беспрестанно обнаруживаются, подделываются и воруются по всему миру.
Среди ценителей Караваджо обнаруживались самые невероятные персонажи. Например, боссы коза ностра, которых его искусство пленило настолько, что похищенный ими в 1970-е поздний шедевр мастера "Рождество со святыми Лаврентием и Франциском Ассизским" полиция тщетно разыскивала аж до 2009 года. И искала бы дальше — если бы в том самом 2009-м киллер Гаспаре Спатуцца не признался следствию, что его босс Филиппо Гравиано сжег знаменитое полотно, стоимость которого сегодня исчисляется 20 млн евро.
Не менее драматичным стал эпизод 2008 года — история с похищением из Одесского художественного музея картины "Поцелуй Иуды", которая считалась авторской копией Караваджо. Обнаруженный через три года в Берлине холст был торжественно возвращен украинским властям самой Ангелой Меркель. Однако после всей этой шумихи художественная экспертиза подтвердила правоту тех, кто считал одесский "Поцелуй Иуды" не авторской копией, а всего лишь списком кисти малоизвестного итальянского художника. Изменилась, соответственно, и цена: от 200 до 500 тысяч евро вместо 50 млн до похищения (по оценкам украинских хранителей). Что же касается самого оригинала "Поцелуя Иуды", то он по-прежнему в картинной галерее ирландского Дублина. И судя по тому, сколько стоят прочие картины Караваджо, просто бесценен.