Всегда важно оставаться индивидуальностью, быть верным своим идеалам. При этом важно иметь в жизни примеры реальных людей и их историй. В рамках специального проекта "Герои нашего времени. Talk with giants" Станислав Кучер и Алексей Немов побеседовали с Михаилом Шацем — телеведущим, шоуменом и общественным деятелем.
С.К.: Здравствуйте, в эфире "Герой нашего времени". В студии Алексей Немов. Леш, привет!
А.Н.: Здравствуй, Стас.
С.К.: Станислав Кучер, и главный гость сегодняшнего эфира — Михаил Шац. Миша, привет.
А.Н.: Привет, Михаил.
М.Ш.: Добрый день.
С.К.: Я у него перед эфиром спрашивал, как лучше представить, он говорит, да представляй как угодно, скромно сказал, что достаточно представить просто — Михаил Шац. Но на самом деле, я все равно обязан сказать, что причина, почему мы с Михаилом "на ты" — это не моя склонность к фамильярности, а мы очень давно знакомы, с середины 90-х, когда он еще был совершенно никому неизвестным, я бы даже сказал, никому не нужным телеведущим в программе "ОСП-студия". Но они уже были вместе с Таней, и вообще, очень рано начал проявлять свою склонность к политике. То есть, показывал, что рано или поздно с ним случится нечто, что в итоге сейчас делает его не только суперпопулярным ведущим, но и человеком, который входит, насколько я понимаю, в Лигу избирателей, является одним из ее основателей, учредителей.
М.Ш.: Давай я сразу внесу ясность некую. Во-первых, по поводу Лиги избирателей, я не являюсь учредителем, я являюсь мужем учредителя Лиги избирателей. Потому что Татьяна именно вошла в Лигу избирателей как один из учредителей, и это был осознанный наш выбор. Вообще в Лигу вошли люди, которые являются действительно моральными авторитетами. Вот это был главный принцип подбора.
А.Н.: А почему Таня, а не ты?
М.Ш.: Я считаю, что Татьянин моральный авторитет масштабнее, чем мой. Поэтому мы решили, что это будет Татьяна.
С.К.: Давай сразу тогда, а как вы вот садились вместе и определяли глубину и масштабность авторитета морального?
М.Ш.: Не надо садиться для этого. Мы, как ты верно заметил, уже с середины 90-х вместе, поэтому это, в общем, для нас очевидно.
С.К.: Программа, которую мы делаем, просто сразу объясню ее задачу, ты человек достаточно известный, о тебе многие вещи можно прочитать в интернете, в разных глянцевых журналах. И задача — не просто рассказать то, что известно, но нам всем вместе, с твоей помощью, дать людям заряд некоего оптимизма, энергии для того, чтобы даже если у них есть какие-то серьезные сложности при движении по жизни, они понимали что от них зависит, в их силах эти сложности преодолеть, рвануть дальше, сделать шаг вперед, даже если сейчас они находятся в глубокой пропасти.
М.Ш.: Ключевое слово в огромном абзаце, который я только что прослушал — это движение. Я молодым людям рекомендую двигаться. Потому что как только они откроют двери — за дверью вообще находится, или за углом, какой у них будет профиль.
А.Н.: Миша, а были такие моменты, когда у тебя опускались руки? И ничего не хотелось делать и ничего не получалось? Скажи, как ты с этим справлялся?
М.Ш.: Вообще, жизнь не могу назвать проблемной. Рос в интеллигентной семье учителя, преподавателя и врача и не испытывал, в общем, никаких особых проблем. Так, обычные детские проблемы. Может быть, велосипед "Кама" мне не купили в свое время. Учился в хорошей школе с углубленным изучением английского языка. В этой же школе, кстати, спустя 13 лет училась Ксения Анатольевна Собчак. И когда я пришел в школу и зашел в кабинет Эльвиры Николаевны, которая была директором в мое время, она мне в основном рассказывала о проблемах с Ксенией Анатольевной. Почему-то она меня выбрала для этого. Говорила все время о том, что у нее большие были проблемы с математикой.
С.К.: А там сейчас есть дощечка какая-то "здесь училась Ксения Анатольевна Собчак"?
М.Ш.: Время покажет, какие таблички там будут. Пока нет таблички. Пока там просто 185-я средняя школа.
С.К.: Ты знаешь, мы все равно наших гостей периодически разводим на воспоминания о сложностях. Вот какое бы замечательное детство не было. Мы просто пытаемся в этой программе часто понять, в чем залог этого самого движения, почему одни люди по жизни идут и, даже спотыкаясь, продолжают идти дальше, а другие не идут, останавливаются, потом стоят в болоте и, как у БГ, пугают друг друга волной?
М.Ш.: Забавно, у меня было такое достаточно безоблачное детство. Правда, проблемы с лишним весом. Вот эти периодические драки. Я помню, у меня был детский сад, в котором я провел один день — это у меня была проблема, потому что меня назвали "жиромясокомбинатом", и я ударил человека сверху чем-то, я не помню, я был крупным для своего возраста. Меня оттуда, то, что сейчас называют, уволили. В школе у меня была замечательная абсолютно компания. Я сейчас пытаюсь просто вслух вспоминать. Начались какие-то, может быть, легкие трения. Я не поступил в институт сначала. Получил двойку и год проработал на кафедре инфекционных болезней Первого Ленинградского медицинского института. Я пошел туда препаратором. Основная моя работа была в этот год — год был непростой для советской страны, умирали генсеки друг за другом — и я, почему-то мне так повезло, все время как препаратор клеил стенгазеты на смерть сначала Леонида Ильича, потом Константина Устиновича, в общем, мне попалось самое непростое время. После этого я поступил в этот институт медицинский. Чему очень рад, потому что, на самом деле, счастливое время провел там, в течение 6 лет.
С.К.: Почему медицина?
М.Ш.: Выбор был достаточно простой, потому что у меня мама врач, а папа преподаватель. И так как я, в общем-то, не искал чего-то такого за пределами этого круга, я выбрал медицину. Как-то так мне это понравилось. Началась любовь ко всем этим капустникам, потому что капустники в Первом Меде — это было такое, прям, мощное движение. То есть, у каждого курса была своя капустная программа, так называемая. Попасть в капустную программу — это было вообще просто как на Рублевку сейчас, просто, ну, не знаю, как мигалку, прям, получить. А потом в 1986 году возродился КВН. В 1987 году в Питере прошел первый КВН-чемпионат, который наша команда — объединенная Первого меда — выиграла, и так как приз был поездка в Москву на КВН настоящий, нас взяли, к нам приехал Гусман и Масляков. Гусман был очень смешным уже тогда. Он играл роль такого человека, который знает все. Однажды мы его тоже разыграли. Потому что он сказал: "Понимаете, я работал с большим коллективом азербайджанской самодеятельности, — он имел в виду свою команду — у нас на наш коллектив работал весь Азербайджан, включая первого секретаря".
С.К.: Гейдара Алиева.
М.Ш.: Да, видимо. И поэтому он сказал: "Я хочу встретиться с ответственными людьми". И мы не знали, каких ответственных людей ему подсунуть. Для этого у меня есть брат старший. Он очень внешне похож на ответственного человека. Однажды мы попросили его встретиться с Юлием Соломоновичем, играя роль большого партийного босса. Леня, его зовут "Леня" моего брата, сыграл его гениально. Его, Юлия Соломоновича, специально на какой-то черной "Волге" отвезли куда-то в пригород на фоне какого-то особняка, к которому Леня не имел никакого отношения. Он его встретил. И Леня сыграл гениально. Он не сказал ни слова, просто потому что вокруг него бегал Юлий Соломонович, объяснял структуру КВНа. Полчаса, 40 минут, 45 минут, и они расстались просто друзьями, и Леня сказал "мы все сделаем".
А.Н.: Михаил, скажи, пожалуйста, с медициной когда было завязано, и понято, что нужно что-то другое делать?
М.Ш.: Вот у меня был знак, который мне дал понять, что надо валить, в другую дверь заходить уже. Когда я уехал играть в КВН в Ташкент, уже будучи врачом. Вообще, я закончил ординатуру по анестезиологии и реаниматологии. Я был анестезиолог и реаниматолог. И кроме того освоил смежную специальность, я был перфузиолог.
С.К.: Это слишком сложно для нас.
М.Ш.: Сейчас я объясню. Человек, который работает с аппаратом искусственного кровообращения на больших сердечных операциях. Я был одним таким человеком. У меня был учитель такой — Игорь Петрович. И вот мы с ним работали вдвоем на этом аппарате искусственного кровообращения. И однажды какой знак у меня-то был, что я уехал на КВН в Ташкент и забрал с собой ключи от аппарата искусственного кровообращения. А уехал я на 4 дня. Но не волнуйтесь, все остались живы. Вот это был знак такой, когда уже понял, что надо что-то делать и выбирать как-то.
С.К.: У тебя не было момента, когда твои родители, близкие люди, которых ты уважал, говорили тебе: "Нет, Миш, все-таки зачем? Это все лишнее. Хорошо, поигрался в КВН, там, все здорово, да"
М.Ш.: Ты удивишься, Стас: мне до сих пор мама иногда так говорит. "Зачем же ты бросил медицину?" Вот прям честно. Это уже после образования "ОСП-студии", конечно. Я думаю, после первого успешного года "ОСП", мы тогда замечательно работали на "ТВ-6". И вообще я "ТВ-6" вспоминаю сейчас, это, конечно, был какой-то уникальный эксперимент над людьми. Свободное было какое-то парение.
С.К.: Как ты прекрасно знаешь, в нулевые годы стало предельно модно 90-е ругать, называть годами, в которых, практически вообще не было ничего позитивного, поскольку все было плохо, все разрушалось. И только благодаря усилиям известного политика, в начале нулевых годов все стало хорошо, постепенно стало становиться лучше, лучше, лучше. И в итоге пришло к тому состоянию бесконечного счастья, в котором мы, собственно, все пребываем сейчас. Сколько уже прошло — 12 лет? Ты пытался, оглядываясь назад, для самого себя понять, что это были за годы, что это было за время?
М.Ш.: Это было совершенно разное время, каждый провел его по-разному, в этом я могу согласиться с известным политиком. Кстати, его это время тоже вынесло на самую вершину, надо сказать, именно это время. Там была возможность попасть в тот, может быть, социальный лифт, он работал нерегулярно, что-то там ломалось.
С.К.: Падал иногда.
М.Ш.: Да. Но работал. Вот это правда. У каждого была возможность какая-то реализовать свою мечту. Если у тебя была мечта, и если ты знал, чего ты хочешь от жизни, в принципе, в 90-х, наверное, этого можно было достичь. Я понимаю, что, может быть, своими словами могу обидеть тысячи, сотни тысяч людей, которые не смогли этого сделать в 90-е. Но я ни минуты не сомневаюсь в том, что возможность была.
С.К.: Сейчас такая возможность есть или нет? Ты говоришь, она была, а сейчас она куда-то делась что ли?
М.Ш.: Сейчас этот лифт работает по-другому. Надо сказать определенные нужные слова определенным нужным людям, и тогда он тебя начнет потихонечку поднимать. И это отвратительно, на мой взгляд.
С.К.: Подожди секундочку. А тогда разве нужные люди и знакомства с нужными людьми не имели значения?
М.Ш.: В принципе, конечно, имели. Всегда связи людей играют решающую роль. Я понимаю, о чем ты говоришь. Сейчас для того, чтобы тебя подняло куда-то, ты должен от чего-то отречься, чем-то пожертвовать, как бы он тебя не всего поднимет.
С.К.: То есть он не принимает тебя, каким ты есть, что нужно будет от чего-то лишнего избавиться.
М.Ш.: Да. Приходится от чего-то избавляться. А тогда, какими мы были, такими мы туда попали, и, слава богу, родные и близкие мне люди такими и остались.
С.К.: Ты, когда пересматриваешь какие-то номера "ОСП-студии" или КВНовские начала-середины 90-х, у тебя бывает ощущение, что: "Елки-палки, что это такое было? Да это вообще не юмор, это не то, да я бы сейчас все сделал совершенно по-другому"? Представление о профессионализме применительно к самому себе и требовательность: увеличились, не увеличились? А, может, наоборот, знаешь, как иной поэт сидит в 60 лет и думает: "Господи, какие я вещи писал в 25".
М.Ш.: Меняется, конечно, несомненно. Да и вообще юмор меняется, и меняется, соответственно, представление о том, что, как сказано, в какой последовательности, какими словами, какими движениями. У меня недавно был день рождения, мне ребята подарили финал того самого ленинградского КВНа 1988 года или 1987 года. Вы даже представить себе не можете, что это вообще было такое. То есть: огромный зал, Ленинградский дворец молодежи, финал, и вот выходит наша команда и начинает говорить какую-то заумь, и зал так "Уа!", то есть такая сатира прямо наотмашь. Там не надо было даже ничего смешно говорить, надо было просто упомянуть КПСС, перестройка, и все так — "Уа!", зал вдыхал это, ему нужно было это. Вот так вот было. У нас стопроцентное правило, не только у меня, у Тани тоже, и у тех людей, с кем мы работаем: мы делаем только то, что нам нравится, мы смеемся только над тем, что смешно нам. Вот это основное правило наше. И опыт показывает, как часто нас бьет жизнь, когда мы переступаем через вот это золотое правило. Я думаю, оно верно для вообще всех профессионалов.
С.К.: А то, что нравится вам, изменилось за 15-20 лет?
М.Ш.: Да о чем ты говоришь — 15-20 лет? За 6 месяцев столько изменилось, что вообще даже страшно подумать. Абсолютно, да. Ты понимаешь, что меня сейчас беспокоит не в юморе даже, а в развлекательном телевидении, в юморе я вообще как бы даже не берусь обсуждать, это тяжелая, неблагодарная тема, вот по поводу развлекательного телевидения страшные вещи происходят, потому что заполоненность абсолютно пустым времяпровождением. Вот цель развлекательного телевидения, с одной стороны, понятна, да, то есть развлечь человека как-то. Но настолько это все примитивно. Вот я сейчас стал чувствовать: какое-то убийство времени происходит. То есть тут абсолютно пустое, тупое времяпровождение у телевизора в основном, вот у этой развлекательной жвачки страшной.
Мне хочется, чтобы программа чему-то учила или рассказала, кроме того, что вот вышел Максим Галкин и, значит, смешно, можно расслабиться, вообще не думать ни о чем, просто смотреть за Максимом, например. Я не хочу смотреть за Максимом вообще, пусть за ним Алла Борисовна смотрит. Я вообще не хочу смотреть, потому что я понимаю, что он предлагает мне. Абсолютно тупая какая-то вообще, просто неудобоваримая жвачка, правда. Я сейчас даже не об одном этом Максиме бедном, который мне под руку попался, просто 90% развлекательного телевидения сейчас основано на этом, абсолютно какая-то пустыня просто. И потом теленачальники начинают говорить о том, что: "Ребят, мы все понимаем, то, что вы нам предлагаете, просто супер, я вообще сам бы стал это смотреть, но, понимаете, мой зритель смотрит совершенно другие вещи", — говорит мне теленачальник.
А кто воспитывает этого телезрителя?! Объясните мне, пожалуйста. Хорошо, например, "Жестокие игры" — я смотрю вот такую передачу — я включаю: уважаемые люди, неплохие, в принципе, начинают гоняться, их бьют молотками резиновыми, их спихивают в грязь какую-то, и люди говорят: "Мы одна команда, ребята, давайте, ребята, мы команда "Первого", вперед!", и так далее. Это же просто запредел уже какой-то. Хорошо вот есть Ваня Ургант, например, да, можно хоть как-то послушать слово живое, Гарик есть. Но этого так мало вообще, что не знаю. Вот я, например, вспоминаю те самые вонючие 90-е, там был такой выбор вообще юмора разного.
С.К.: Хорошо. Смотри, вы с Таней часто бываете в Америке, их юмор лучше? Он не зомбирует? Их ящик не зомбирует?
М.Ш.: Он очень разный.
С.К.: Есть абсолютно четкий стереотип: американский юмор в целом абсолютно сортирный. Люди, которые никогда не были в Штатах…
М.Ш.: Вообще неправильно.
С.К.: …и очень поэтому являются патриотами России, особенно Советского Союза…
М.Ш.: Да-да-да.
С.К.: …несколько писателей и депутатов Госдумы очень активно.
М.Ш.: Если бы несколько. Стас, их гораздо больше, к сожалению. Их очень много, и они почему-то все концентрируются в Госдуме в основном. Не знаю, почему они так относятся к Штатам, может быть, это такой обряд какой-то, они, может, клянутся чем-то, когда их выбирают. Не знаю почему. Потому что эта страна, во-первых, огромная культурная держава, телевидение там — один из столпов, на которых это держится. Телевидение очень разное. Совершенно разный юмор есть, абсолютно.
И среди тех, названных тобой, например, яркий представитель Джей Ли, но это один из, я не знаю, тысячи людей, которые ведут вот эти late night show, которые совершенно разные, они идут друг за другом. Если бы у нас было: полчаса Ваня Ургант, за ним бы Светлаков вел, потом бы Михаил Леонтьев вел свое late night show, например, я надеюсь, что его бы поставили гораздо позже, неважно. То есть как бы это совершенно разные люди, они говорят о том, как они видят мир, это вот такой жанр — они вот такие.
Ну, извините, там есть, например, Saturday night life, десятки лет уже на экране, совершенно феноменальный. И там они не боятся ничего, они говорят совершенно открыто. У них выбрали Обаму, они ищут сразу актера, который будет играть у них вот эти четыре года, как минимум, роль Обамы. И они будут его мочить, они будут о нем говорить правду и о других людях тоже будут говорить правду, несмотря на то, кто они по конфессии и так далее.
С.К.: Я думаю, что однажды про тебя будет написано следующее: "Жил-был врач. Стал известным артистом. А потом прошло время, и этот артист вдруг стал известным общественным деятелем".
А.Н.: На протяжении многих лет ты и Татьяна, естественно, развлекали, смешили людей, делали их более счастливыми. Почему вот произошла такая перемена, почему политика?
М.Ш.: Я думаю, ответ абсолютно понятен. У меня, вообще, политика, если честно вызывала отвращение. До вообще самого недавнего времени. Она и сейчас вызывает отвращение, но все-таки отношение к этому немножко изменилось.
С.К.: До поры до времени ты был успешным человеком, который считал, что это его не касается вообще никак.
М.Ш.: Да, да, конечно. Мы как-то много говорим об этом с Таней, почему так получилось, и что произошло. Какого-то четкого ответа на это нет. Я прекрасно помню день 24 сентября, я прекрасно помню, где я его проводил, и те слова в большой компании совершенно блестящих людей разных. Это все пришло не сразу. Потом как-то это все каким-то снежным комом пошло все дальше и дальше, и привело нас уже до 10 декабря на Болотную, например, а там уже вообще все изменилось окончательно после этого. Груз, который давит тебя, ты честно сказал, и у тебя как-то отлегло сразу. И как-то многое становится на свои места. Не надо бояться, и вообще страх уходит и как-то вообще все становится правильным, организованным. Как в немецкой сборной по футболу.
А.Н.: Миш, я знаю, что ты очень часто бываешь в Штатах. Хотелось там остаться?
М.Ш.: Это вот как-то совсем не входит в мои планы на данный момент времени. Объяснить, почему?
С.К.: Деньги есть, язык есть. Понимание того, что там детей ждет 100% более спокойное, как минимум, благополучное и даже экологически чистое будущее — тоже есть. Почему нет?
М.Ш.: Я не знаю. Потому что вообще ответы довольно банальные и простые, потому что я гражданин этой страны, и я хочу жить здесь. Я не обязываю детей жить здесь, на самом деле, но я хочу, чтобы они к моменту своего осознанного выбора познали и тот мир, и наш. И сделали свой выбор. То есть, мы вот в этом смысле с Таней однозначно решили. Степан у нас учится в Англии последние несколько лет. Мы как бы просто готовим их к тому, чтобы они были абсолютно свободные в этом мире, совершенно разном. Честно, они абсолютно ответственно говорят, что они хотят жить здесь. И хотят, чтобы тут что-то изменилось тоже. И меня это радует лично.
С.К.: Что ты собираешься дальше делать? Я имею в виду сейчас и профессионально, и в той новой истории, которая для тебя открылась раньше или позже 24 сентября.
М.Ш.: Вот я тебе говорил уже о том, что многое нам стало скучно из того, что мы раньше делали. И что-то хочется поменять. Я, с точки зрения профессиональной, сейчас продюсирую, вообще работаю продюсером на СТС, и пытаюсь там сделать какие-то вещи, которые мне интересны. Слава богу, мне это пока позволяют. Не знаю, выйдут ли они в эфир, но делать мне их хотя бы позволяют. Я там сейчас продюсирую несколько проектов, которые мне интересны. С точки зрения личного участия, мы сейчас хотим сделать сатирическую программу о политике. Мы все понимаем, не надо так улыбаться. Мы даже знаем название канала, на котором это пока можно сделать. И видимо, там и будем делать.
Я лично очень хочу этого. Мне кажется, этот жанр настолько востребован, и он очень сложный, и он должен быть очень смешным. Это правда. Он должен быть смешным. И это огромная такая профессиональная задача, я очень хочу участвовать в ее решении. Меня поддержат, на самом деле, как очень радостно было узнать по Facebook, достаточно много людей. То есть, их очень много. Конечно, в первых рядах, это наша семья, но их очень много. Это придает какую-то силу, уверенность в том, что, в общем, занимаешься не какой-то фигней, а каким-то нужным делом. Татьяна меня в первую очередь поддерживает, конечно, Леша. Мы с ней меняемся вместе в этом смысле, я думаю, что мы друг на друга оказываем гигантское влияние. Точно могу сказать, в ее отсутствие, тем более, что если бы не она, то я бы вот уже, наверное, таким бы не стал.
С.К.: И напоследок все-таки, нас слушают люди и наверняка среди этих людей, кто стоит в пробке, потому что пятница, вечер, все слушают "Коммерсантъ FM", стоят в пробке. И вот появляется Шац, такой прошедший достаточно большой и интересный путь. Веселый и остроумный, детство легкое, 90-е хорошие. Сейчас, да, конечно, протестная активность, не все нравится, но, тем не менее, сын в Англии, сами катаются по Штатам, то есть, все хорошо. Сидит непонятно какой Кучер, который тоже, любит власть критиковать, но тоже вроде нормально все. Немов, который чемпион олимпийский многократный и вот проекты разные новые придумывает. То есть сидят люди, у которых, в принципе, все хорошо. А вот у меня-то в жизни, я сижу в пробке, у меня не все хорошо. И далеко не все становятся известными. И вот мне сейчас хочется на всех крикнуть просто, выскочить, взять в руки лом, не знаю, разбить соседнюю машину, потому что она меня только что подрезала, что мне делать? Вот какой вы мне совет дадите? Как мне идти по жизни дальше?
М.Ш.: Такая картина апокалиптическая какая-то. Не надо с ломом ездить по жизни, во-первых. Окружайте себя приятными, умными, добрыми людьми, и вообще исчезнет это желание выскочить из машины и пойти крушить вокруг все. Вот мне хорошо: вот вроде бы Немов сидит рядом — приятный человек, всегда вызывал во мне восхищение, и мне очень здорово с ним рядом. Или вот, например, ты, Стас, тоже человек, с которым жизнь свела уже много-много лет назад и так далее. И всегда было приятно друг друга видеть. Или вот "Коммерсантъ FM", например, радиостанция, которую я слушаю постоянно. Это, кстати, не реклама, а чистая правда. Я окружаю себя теми, с кем мне интересно и с кем мне хорошо. И как-то, знаете, это вселяет в меня дополнительную уверенность.
С.К.: Миш, спасибо. Как ты понимаешь, как вы поняли, дорогие радиослушатели, последний абзац мишиной речи, собственно, и был главным, ради чего он и был приглашен сегодня в нашу студию. Всего вам самого доброго. Будьте свободны. Михаил Шац в проекте "Герои нашего времени. Talk with giants" на "Коммерсантъ FM".
Часть 1
Часть 2
Часть 3