Премьера\Театр
Под занавес сезона в Киевском театре оперетты состоялась премьера "Цыганского барона" Иоганна Штрауса. В цели постановщиков входило возвращение первоначального вида произведению, в советское время перекроенному на новый лад. Однако результат получился прямо противоположным: оперетты злободневнее "Цыганского барона" в версии художественного руководителя театра Богдана Струтинского ЮЛИИ БЕНТЕ еще не приходилось видеть.
Нельзя сказать, что "Цыганский барон" в репертуаре Киевского театра оперетты — абсолютная новинка. Один из шлягеров Иоганна Штрауса-младшего не раз ставили на его сцене, да и мастерский украинский перевод либретто "Барона", взятый на вооружение режиссером-постановщиком спектакля Богданом Струтинским, выполнен Наталией Забилой еще в советские времена. Еще один популярный миф — надуманность и заковыристость сюжета оперетты, хотя ничего сверхъестественного в нем нет: главный герой пьесы Сандор Баринкай прибывает на свою историческую родину (где-то на границе Венгрии и Румынии), чтобы вернуть утраченное отцовское поместье и добиться расположения любимой женщины. Понятно, что и за первое, и за второе ему приходится побороться.
Главная сложность постановки "Цыганского барона", конечно, кроется вовсе не в запутанности его интриги, а в несколько эклектичном сочетании комедии положений и романтической драмы, а также необходимости как-то актуализировать общественную конъюнктуру конца ХIХ века (премьера оперетты состоялась в 1885 году). С последним у Богдана Струтинского полный порядок, да и либретто в этом смысле оказалось весьма податливым. Ведь кто такой "комиссар нравственности" Карнеро, если не сегодняшний эксперт комиссии по вопросам защиты общественной морали? А нелепый суд присяжных — разве не публика нынешних ток-шоу, послушно аплодирующая по сигналу ведущих? Свинопас Зупан, самовольно захвативший имение Баринкаев,— вполне себе "рейдер", оказавшийся при власти в нужное время в нужном месте. К тому же — изрядный ксенофоб, искренне стремящийся не пустить табор немилых ему цыган в пределы собственных земель.
Впрочем, добросовестно вытягивая все эти ниточки из сюжета "Барона", режиссер не помышляет о серьезной "критике общественного строя". Оставаясь в рамках заданных жанром правил, он не изобличает нравы, а с азартом шалит. Да и от угрозы впасть в романтический пафос виртуозно увиливает, выдвигая на первый план вовсе не истово честного и справедливого цыганского барона, а его оппонента Зупана — обаятельного жадину, женолюбца и пройдоху. Ветеран труппы актер Николай Бутковский — настоящая находка для данной роли. Весь спектакль, можно сказать, держится на его блестящем комическом таланте, природной музыкальности и умении оставаться органичным в любых сценических ситуациях. Актер превосходен и в разговорных сценах, и, что удивительно для его возраста, даже в вокале: в отличие от большинства других исполнителей, в его пении отчетливо слышно каждое слово.
Легко заметить, что жизненная философия Зупана, привыкшего ловить момент и использовать все обстоятельства в личных целях, идеально проецируется на режиссерский стиль художественного руководителя Театра оперетты. "Цыганский барон" — хорошо скроенный и динамичный спектакль. Но если пристально всмотреться, то он оказывается пестрым одеялом, сшитым из хорошо знакомых и изрядно обветшавших лоскутков. Во время увертюры Зупан спит на расположенной по центру сцены кровати — именно таким было сценическое решение пуччиниевского "Джанни Скикки" в оперной студии консерватории, пару лет назад придуманное Виталием Пальчиковым для своего режиссерского дебюта. Первое появление Баринкая в седле на живом коне — буквальная калька с "Хованщины" Мусоргского, гастрольным показом которой не так давно порадовал киевлян Мариинский театр.
За то, что сборная конструкция не распадается, безусловно, нужно поблагодарить талантливую команду театра: дирижера-постановщика Дмитрия Морозова, балетмейстера Вадима Прокопенко, хормейстера и автора хоровых аранжировок Игоря Ярошенко, художников Светлану Павличенко (сценография) и Ирину Давиденко (костюмы). Кордебалет "свинок", больше напоминающих "зайчиков" из журнала Playboy, парный эротический танец под струей воды, проецируемое на задник-экран абстрактное поэтическое видео, "Чардаш" Монти в исполнении солиста-скрипача, вкрапления фольклорных хоров в духе транснациональной world music, аутентичная одежда — все это не может не нравиться публике. Театр не стесняется ей угодить, предлагая стандартный, но, в общем, вполне питательный "культурный набор". И радует он зрителей ничуть не меньше, чем праздничные продуктовые наборы советских времен, где к приторному шампанскому неизменно добавлялись банка шпрот и кольцо копченой колбасы.