Налоги в России могут быть снижены, если от них станут меньше уклоняться, заявил Владимир Путин. Снижение фискальной нагрузки может произойти в случае, если сработают меры по противодействию уходу от налогов. Глава отдела экономики газеты "Коммерсантъ" Дмитрий Бутрин обсудил заявление с ведущей Анной Казаковой.
Владимир Путин о бюджете
— Насколько все-таки вероятно, что будут снижены налоги?
— Есть большая уверенность в том, что налоги не будут снижены. Дело все в том, что реальный уровень уплаты налогов не такой низкий, у нас в России достаточно эффективная, как это ни странно, налоговая система. Она, по крайней мере, по основным параметрам сравнима с европейской. Она не настолько интеллектуальна и не настолько дотошна, как европейская. Я думаю, что резервы поднятия фактической собираемости налогов у нас практически исчерпаны.
Следовательно, если мы немножко повысим собираемость налогов, то немножко сможем понизить налоги. Другое дело, что большинство мировых экономистов говорят, посмотрев на предвыборные обещания правительства, что налоги нам неизбежно придется повышать. Поэтому разговор довольно простой: либо мы повышаем собираемость налогов, либо мы повышаем ставку налогов. Вот одно из этих двух произойдет. Я думаю, что повысится собираемость налогов.
— Все-таки повысится собираемость?
— Дело все в том, что наша налоговая работает в общем неотличимо от европейских налоговых на этом месте, я имею в виду по содержанию, а не по форме. Форма, конечно, совсем разная, и она будет всячески заниматься поиском того, что не доплачивают. Там есть, где посмотреть, хотя на большой успех я бы на этом месте не рассчитывал, и думаю, что правительство на большой успех не рассчитывает.
— Ну и прекрасно, повысят собираемость, налоги оставят такими же.
— Во всяком случае, их вряд ли понизят.
— Владимир Путин говорил об адаптации бюджета к низким ценам на нефть. Насколько это реально?
— То, что заключено в бюджетном послании, насколько я понимаю, это писала Эльвира Набиуллина, бывший министр экономики, является, пожалуй, первым крупным компромиссом, который не был достигнут за последние десять лет в правительстве, а сейчас он более или менее достигнут. Мы видели, как происходит торговля вокруг так называемой бюджетной формулы, вокруг новой конструкции бюджета на ближайшие как минимум три-пять лет. И то, что получилось в результате, это некоторый компромисс: цены на нефть меряются за последние пять лет, а не за деять лет, как это предлагал Минфин, и не за три года, как это предлагало Минэкономики, и не за последний год. График перехода к бюджетному правилу тоже компромиссный, насколько я понимаю, он пока не уторгован, но будет уторгован тоже в терминах компромисса.
Дело все в том, что в прошлом правительстве был Алексей Кудрин, который компромисса такого свойства не допускал на этом месте, и у нас были решения: либо мы действительно берем низкую цену отсечения, а все остальное отправляем в резервный фонд, либо вообще не занимаемся наполнением резервного фонда. Хороший ли это компромисс? Это не очень хороший компромисс.
То, что мы реализовывали достаточно резкую и крайнюю политику, это было плюсом российской бюджетной системы, российской макроэкономической ситуации, а минусом, который почти все плюсы съедал, было то, что мы кидались из крайности в крайность. Теперь на самом деле компромисс — это с одной стороны реальная оценка того, что мы можем делать, а с другой стороны это невозможность радикальной политики. Наш потенциал на этом месте, как нас оценивает инвестор, он снижен, а реальная оценка улучшена.
— Но все-таки стоит ожидать, что к следующему году цены понизятся на нефть, не стоит ожидать повышения?
— Если бы я знал ответ на этот вопрос, наверное, Владимиру Путину было бы проще.