Пятидесятилетие премьеры "Доктора Но" Теренса Янга, состоявшейся 5 октября 1962 года, начинают праздновать уже в июле — логично: Джеймс Бонд, безусловно, один из символов ХХ века, да еще и сумевший относительно безболезненно перепрыгнуть в XXI век. ЮНЕСКО могла бы подсуетиться и объявить год Бонда. А то, что одно из первых мероприятий юбилейного цикла — выставка, посвященная дизайну бондианы, символично.
Собственно говоря, в самом составе и подборе экспонатов ничего символического нет. О чем выставка, понятно заранее: о том, как усилиями художников, костюмеров, мастеров спецэффектов была создана целая вселенная Бонда. Что увидят зрители — тоже более-менее очевидно.
Гениальные титры, нарисованные паникующим Морисом Биндером за 15 минут до решающей встречи с продюсерами. Белый смокинг Бонда: в прологе "Голдфингера" (1964) агент 007, стянув гидрокостюм, оказывался в нем — ни складочки, ни морщинки, да еще цветок в петлице. Коралловый пояс Урсулы Андресс из "Доктора Но", кожаная сбруя Грейс Джонс из "Вида на убийство" (1985), оранжевый купальник Хэлли Берри из "Умри, но не сейчас" (2002).
Серебристый Sunbean Alpine Convertible, на котором Шон Коннери героически отрывался от преследующего его катафалка в "Докторе Но": на Aston Martin DB5 Бонд пересел только в "Голдфингере". Реактивный рюкзак, искусственный айсберг с подводной мини-лодкой внутри. Часы со встроенной циркульной пилой и мощным магнитом, отклоняющим пули и расстегивающим молнии на платьях. Сигарета, плюющаяся мини-ракетами. Стреляющая лыжная палка. Макеты подводных, подземных и подледных штабов злодеев, одержимых бредом мирового господства.
Но, если вдуматься, на выставке хватило бы одного-единственного экспоната — самого Бонда. Ведь он тоже дизайнерский объект. Вещь сугубо декоративная, столь же прекрасная, сколь и бесполезная. Как, например, британская монархия.
Кстати, в связи с этим теряют всякий смысл разговоры о "сексуальном фашизме" Бонда. Смешно обвинять вещь в том, что она обращается с женщинами, как с вещами.
Не противоречит ли такое представлению о Бонде как оружии холодной психологической войны? Отнюдь нет. На удивление, кинематограф в самые ожесточенные периоды противостояния Востока и Запада, будь то 1930-е или 1950-е годы, не породил ни одного суперагента не то что уровня Бонда, а хотя бы выходящего за рамки "категории Б". Кроме историков кино никто не помнит мистера Мото, Святого или Гориллу — контрразведчика, сыгранного в конце 1950-х Лино Вентурой.
Только в 1962 году на экране появляется Бонд. Причем появляется не где-нибудь, а в Великобритании. То есть в стране, покинувшей передовые позиции в глобальном противостоянии, очутившейся на подхвате у Соединенных Штатов. В стране, еще вчера правившей морями, а ныне лишившейся своих последних колоний.
История любит пошутить. 5 октября 1962 года — премьера "Доктора Но": Бонд спасает мир от маньяка, окопавшегося на карибском островке. Гений зла из террористической организации СПЕКТР установил на Краб-Ки лазерную пушку, чтобы сбивать американские ракеты, стартующие с мыса Канаверал. Что характерно, резидент ЦРУ на Ямайке Феликс Лейтер в фильме на побегушках у Бонда. А 14 октября американский самолет-разведчик обнаруживает около кубинской деревни Сан-Кристобаль советские ракеты средней дальности. Начинается тяжелейший Карибский кризис: США и СССР бряцают оружием, ядерная война становится или по меньшей мере кажется миру как никогда близкой. Излишне уточнять, что в этом противостоянии номер Великобритании — десятый: она не более чем база для американских ракет.
А на экране Бонд — весь в белом — требует водку-мартини: mix, not shake. В суровом мировом контексте — не смешно ли?
Проще всего сказать, что бондианой Великобритания компенсировала горечь утраты мирового господства. Ну да, и это тоже, но не только. Бонд как дизайнерский объект мог появиться не раньше начала 1960-х просто потому, что именно к этому моменту дизайнерское сознание овладело миром. Дизайном стало все: от секса до наркотиков, от фильмов до политических манифестов, от культурной революции до парижского мая 1968 года, от рок-н-ролла до образа жизни интеллектуалов.
Недаром приспособления, которыми щедро снабжает Бонда оружейник Q, принято называть гаджетами, то есть фактически остроумными игрушками, а не, скажем, девайсами, то есть полезными штучками. Бонд, по чьему-то точному определению, это парень, который первую половину фильма пытается куда-то проникнуть, а вторую половину — оттуда выбраться: чем не родной брат комиссара Жюва из фильмов о Фантомасе. Гаджеты нужны ему, как правило, чтобы избавиться от преследователей: величайший шпион всех времен и народов больше убегает, чем преследует.
Наверное, в этом и заключен секрет его бессмертного обаяния.
Лондон, Barbican, до 5 сентября