Куратор АНДРЕЙ ЕРОФЕЕВ ответил на вопросы АЛЕКСЕЯ ТАРХАНОВА.
— Это выставка или акция?
— Во-первых, выставка, во-вторых, презентация события. Рассказ о трех женщинах, которые, начиная с февраля, сидят в тюрьме. А не, скажем, под домашним арестом. Уже в этом я вижу преувеличенное наказание по сравнению с тем, что они сделали.
— Вы полагаете это чрезмерной жестокостью? Но ведь многие у нас считают, что они этого заслуживают.
— Они ничего не сломали в храме, нет речи о вандализме. Они не проникли в алтарь. Они даже пели с покрытыми головами. И совсем не так громко, как это слышно в телевизионном ролике: их панк-молитва была перезаписана с наложением звука. Административного наказания было бы более чем достаточно. Но им хотят показательно дать уголовное.
— Может быть, им стоило выступить не в храме, а в галерее или в музее?
— Позиция современного художника заключается в том, что он находится за пределами своей профессии. Внутри профессии остаются только ремесленники. Ремесленники устраивают сейчас перформансы как разрешенное искусство, туда люди приходят, как в театр. А эта группа пела не для галериста Гельмана, она обращается к обществу, к верующим, обращается как верующие, и логично, что они пришли в храм.
— Так что же, по-вашему, художник не отвечает за свои поступки?
— Отвечает, почему же нет. Но художник не должен сидеть в тюрьме. Он ставит эксперименты и не претендует ни на власть, ни на деньги. И имеет свободу как плату за бескорыстие и за тот диагноз, который он ставит обществу. В мире никто не сажает художников за то, что они делают. У них есть свобода выражения, и общество считает, что это в конечном итоге только полезно. Выступление художника возбуждает реакцию. Вот Pussy Riot выступили, и общество смотрит на себя, какое оно, на что оно у нас, оказывается, способно.