Death In June
История британского эзотерического андерграунда строится сплошь на недосказанности. Вот и Даглас Пирс не любит много говорить о себе, чтобы не выдать секреты, на которых строится мрачное очарование Death In June. Обходится намеками — вот один из них: на предыдущем, первом выступлении группы в России на сцене висели полотна с изображениями "мертвой головы", эмблемы особого подразделения немецких СС (притом что сам Пирс в прошлом — один из пионеров антифашистского панка), а между ними радугой раскинулся семицветный флаг ЛГБТ-сообщества. Пытаться объяснить такое сочетание себе дороже, проще принять как данность. Пирс — человек-парадокс: с одной стороны, трудно удержаться от шуток в его адрес (хотя бы по тому поводу, что в этот раз немолодой уже певец решил навестить Россию именно в июне, столь мрачно упомянутом в названии группы), с другой — нельзя воспринимать его песни совсем не всерьез: новая декадентская поэзия многим обязана именно ему. Формально Пирса можно причислить к неофолк-артистам, мистическим бардам, томно вздыхающим над обломками старой Европы. Однако музыка Death in June сложнее и многограннее: в отличие от многих своих единомышленников Пирс не разбрасывается словами и звуками, а и в самом деле относится к своему творчеству как к ритуалу, а к песне как к очистительному оружию, направленному против предрассудков и ложных авторитетов. Возможно, именно это и поняли в Белоруссии, где местные власти запретили проведение концерта Death in June,— в России же еще есть возможность насладиться темными балладами Дагласа Пирса.
Milk, 23 июня, 20.00