Фестиваль театр
В четырех городах Центральной России прошел организованный Фондом Михаила Прохорова ежегодный фестиваль "Театральный синдром", хедлайнером которого на сей раз стал объездивший весь мир спектакль "Гардения" бельгийской компании Ballet C. de la B. РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ застал постановку Алена Плателя и Франка Ван Лакке в Тамбове.
Фестиваль проходил в течение десяти дней в четырех городах — Воронеже, Липецке, Тамбове и Рязани, между которыми колесили восемь спектаклей. Четыре из них — московские, два ("Жители города К." из Канска и "Конек-Горбунок" в постановке Олега Рыбкина) представляли Красноярский край, а еще два спектакля привезли из Испании и Бельгии. Но единственным, что посетил все четыре города, стал как раз самый рискованный из них — знаменитая "Гардения" из бельгийского Гента.
Инициатором проекта стала некогда прошедшая операцию по смене пола актриса Ванесса ван Дурме, уговорившая знаменитого режиссера Алена Плателя и его коллегу Франка Ван Лакке поставить спектакль о бывших актерах-трансвеститах. Большинство играющих в "Гардении" они и есть — давно сменившие род занятий немолодые мужчины, некогда зажигавшие на клубных сценах.
"Кабаре закрывается" — с этого объявления и представления всех персонажей начинается спектакль, вдохновленный голландским документальным фильмом "Я вот такой", рассказывающим об актерах закрывшегося барселонского кабаре трансвеститов. Режиссер и хореограф Ален Платель любит исследовать крайние, болезненные проявления человеческой натуры — в том, что большинству может показаться безобразным и отталкивающим, он находит нечто сущностное и возвышенное. В "Гардении" нет внятных историй, которые вызывали бы сочувствие. Подробности биографии персонажей — вместе с бывшими трансвеститами в спектакле участвуют один молодой танцовщик и одна актриса — остаются неизвестными. Люди на сцене медленно ходят — то в тишине, то под музыку, гримируются у зеркал, застывают в кокетливых позах, меняют одежды, пританцовывают, пересыпая пантомиму солеными шутками ("как удовлетворить четырех геев сразу?" — "перевернуть стул ножками вверх" и тому подобное). Они словно разминаются, вспоминают свое забытое ремесло и готовятся к какому-то грядущему выступлению, но этого выступления уже не будет.
В "Гардении" Плателя и Ван Лакке нет ни грана слащавой сентиментальности, свойственной сюжетам о бывших звездах, решивших тряхнуть стариной. Из актерских гримас и дефиле, из обрывочных фраз и почти равнодушных взглядов не вычитаешь униженных просьб о сочувствии — человеческий опыт выставлен здесь не для сострадания, а сам по себе, как факт жизни — непостижимой и бесстыдной, жестокой и неповторимой.
Разумеется, в путешествии по российским областным центрам спектакль попал в специфические условия восприятия. В "Гардении" используется русская песня "Темная ночь": ее взяли как грустный текст на непонятном языке — он рифмуется с диалогом об одиночестве, который русский танцовщик вел с Ванессой ван Дурме. Сейчас эту роль исполняет бельгийский молодой актер, но песня осталась — везде в мире она работала интонацией, а в России вдруг заработала словами и ассоциациями. Некоторые зрители восприняли их близко к сердцу: в Тамбове после спектакля за кулисами одна из женщин на ломаном английском пыталась объяснить бельгийцам, что, хотя спектакль ей очень понравился, все-таки негоже каким-то геям использовать текст, с которым шли на смерть деды и отцы.
В нашем провинциальном пейзаже "Гардения" смотрелась прежде всего как шоу отверженных, как странный парад маргиналов. И публика, во всяком случае тамбовская, тест на первичную толерантность на "Театральном синдроме" выдержала — зрители не уходили и не возмущались, а в конце спектакля даже устроили вежливую стоячую овацию. Кажется, гораздо большего труда им стоило понять сам способ организации театральной материи — без нарратива и без внешней увлекательности. Очевидно, что перед фестивалем стоит двоякая задача: с одной стороны, приучить зрителя к тому, что современное искусство не допускает идеологических табу, а с другой — к тому, что театр может воздействовать тонкими и небытовыми средствами. И еще неизвестно, какую из частей задачи легче разрешить.