премьера\театр
На Камерной сцене им. Данченко Национального академического драматического театра им. Франко состоялась премьера комедии "Я — наследник" по пьесе одного из самых плодовитых итальянских драматургов ХХ века Эдуардо де Филиппо. Это название, как и имя Алексея Зубкова в качестве режиссера-постановщика, на афише украинского театра появилось впервые. Рассказывает ЮЛИЯ БЕНТЯ.
Саркастичный Эдуардо де Филиппо в "Наследнике" избрал мишенью своей едкой критики благотворительность, решив наглядно показать, куда зачастую приводят благие намерения и насколько вредной может оказаться их забота для облагодетельствованных ими людей. Отец главного героя пьесы Людовико Риберы (эту роль Алексей Зубков приберег для себя) — безответственный разгильдяй, когда-то бросил жену с маленьким сыном, а со временем нашел сытый приют в семье своего давнего друга Амадео Сельчано (Дмитрий Чернов). Здесь его не просто пригрели, предоставив пищу и кров, но и обволокли жалостливой опекой, в которой пышным цветом расцвели самые низменные стороны его натуры — лень, лживость, жадность и чудовищная неблагодарность. Все это выяснилось после смерти приживалы. Осознать же свою слепоту благодетелям помог именно Людовико, внезапно явившийся в дом Сельчано и предъявивший его обитателям суровый моральный счет.
У камерной сцены своя конъюнктура. Трехактную комедию Алексей Зубков утрамбовал в одноактный полуторачасовой спектакль, бесхитростно усадив всех персонажей за большой обеденный стол. Впрочем, откровенно говоря, все здесь — от сценографии Федора Александровича до музыкального оформления, осуществленного самим режиссером,— сделано без особых затей и выглядит как конструктор, собранный из разных деталей. Рядом со стеклянной офисной мебелью одиноко торчит старорежимный деревянный табурет, возле выступающей в роли зеркала металлической плоскости неизвестно зачем приютился молчаливый патефон, а необязательная музыка заполняет случайные паузы. Однако хуже всего то, что режиссерский дебют Алексея Зубкова превратил этого, в общем-то, яркого артиста в довольно растерянного исполнителя главной роли, то и дело путающегося в тексте и не способного увидеть себя со стороны в собственном же спектакле.
Тут бы, вероятно, следует вернуться к темной стороне благотворительности, только уже не в контексте данного комедийного сюжета, а самой настоящей драмы наших театров. Вот, например, типичная история из украинской культурной практики: хороший оперный певец достигает возраста, когда он уже не способен петь, и театр от всей души (не отправлять же человека на заслуженную пенсию!) дарит ему должность режиссера. Чем это, как правило, оборачивается для театра и публики, все мы прекрасно знаем. С драматическими актерами, стремящимися заняться режиссурой, ситуация сложнее. Ведь большинство из них, в том числе и Алексей Зубков,— вовсе не списанные со счетов артисты. Просто они, наверняка, не до конца отдают себе отчет в том, что играть и ставить — разные профессии, что видимая легкость каждой разновидности театрального ремесла на самом деле обманчива. В тех же случаях, когда репертуарная и кадровая стратегия театра пускается на самотек, строится по лицемерному принципу "для своих ничего не жалко", трезвый критический взгляд на себя особенно необходим. Ведь, в конце концов, быть хорошим актером более почетно, чем слабым режиссером.