Я ждала этого вопроса целый час. Не отрываясь. Ведь не было даже перерыва на рекламу. Потому что ради такого гостя, как Дмитрий Медведев, «Первый канал» снял всю рекламу внутри программы «Познер». Ни одной рекламной паузы! Такое тут впервые. Рекламу на «Первом», на которую канал существует, снимают ведь только в исключительных случаях: в День Победы, в день национального траура, ну, или когда выступает президент. Дмитрий Медведев не подпадает ни под одну из этих статей. Но рекламу ради него всю убрали. А чтоб не мешала…
Так чего же я больше всего ждала? Услышать про то, что новый министр культуры Владимир Мединский, оказывается, «энергичный» и это главная его заслуга, из-за которой он назначен на такой высокий пост? Или про то, что бывший президент Медведев «всегда старается говорить правду»? Когда такое слышишь от почти что первого лица государства, испытываешь чувство неловкости. За говорящего. И за того, кто задает ему вопросы и получает такие ответы, сглатывает, делая вид, что это нормально. И ведь никому же не нравится, когда тебя держат за дурака. Владимиру Познеру, конечно, тоже не нравится. О чем он с пафосом и говорил. Но только не здесь, не на «Первом канале».
29 апреля в программе «Парфенов и Познер», которая уже почти два месяца по воскресеньям выходит на «Дожде», оба ведущих довольно подробно разбирали интервью тогда еще президента Медведева, которое он давал журналистам пяти федеральных телеканалов. Разбирали ведущие эпизод, ставший одним из самых главных и принципиальных в том президентском телеформате. Там Алексей Пивоваров говорил Дмитрию Медведеву о цензуре в СМИ. О том, что, в отличие от «Дождя», он и его коллеги с главных федеральных каналов не могут позвать к себе в эфир представителей оппозиции, потому что их запрещают к показу, потому что тут вмешивается цензура начальства и что это мешает ему (Пивоварову) выполнять свои профессиональные журналистские обязанности. Медведев тогда ответил Пивоварову как отрезал: «Почему они ходят на “Дождь”? Потому что не зовете, а они зовут. Вот как только позовете, они и придут». Алексей Пивоваров на экране при этих медведевских словах чуть не захлебнулся от возмущения.
Возмутился, да еще как, и Владимир Познер, когда разбирал с Леонидом Парфеновым этот эпизод на «Дожде». Владимир Владимирович говорил: «Я очень сожалею, что меня там (на интервью с журналистами.— А. Б.) не было! Я бы, конечно, спросил Дмитрия Медведева, говоря о том, что оппозиционные политики не приходят на большие каналы, потому что их не зовут, он (Медведев.— А. Б.), верит сам в то, что он говорит?!» Дальше больше. «Я даже слов не могу найти подходящих, чтобы это охарактеризовать… Либо меня принимают за не очень умного человека, когда мне говорят такие вещи!» — возмущался Владимир Познер ответу Дмитрия Медведева на пивоваровский вопрос.
Они потом поговорили еще про это, и Парфенов напомнил Познеру, что творится сегоня в российском эфире, про «вранье и замалчивание». А потом и про эпизод с Алексеем Навальным, упоминание которого в программе «Познер» после выхода ее на Дальний Восток из эфира на европейскую часть страны и Москву на «Первом канале» вырезали. Познеру, конечно, было не очень приятно про это вспоминать, но тему он поддержал и снова вернулся к утверждению Медведева, что «не зовете, вот и не идут», отметив в конце более чем определенно: «Такого рода замечания, они очень обидные. В них нет правды никакой!»
И вот этого я как раз и ждала больше всего. Вот она та самая возможность, которая представилась Владимиру Познеру,— брать интервью у Дмитрия Медведева. Возмутила вас как журналиста медведевская реакция на важный вопрос о цензуре в телеэфире, вот он шанс — покажи и докажи мне, своему зрителю, мне как журналисту, что президент страны тогда в эфире просто сказал полную чушь. Медведев ведь прекрасно знал, почему нельзя звать оппозицию на федеральные телеканалы, что тот же Навальный находится под официальным запретом на интервью. И Немцов, и Касьянов. Их не будет в сольном формате программы «Познер». Их туда не пускают, потому что этого не хочет Кремль. И не важно кто: Путин, или Медведев, или Сурков, или кто-то еще. Медведев прекрасно знает, что они запрещены в эфире. Но упорно говорит про «не зовете, поэтому не идут».
И что же Познер? Время эфира шло к концу, а вопроса про то, почему оппозиции нет в федеральном телеэфире, так и не было. Впрочем, там и других разных вопросов не было, но я-то ждала именно этого. Резанул меня, кстати, и фрагмент, когда собеседники в конце заговорили об Общественном телевидении (ОТ). И не только потому, что Владимир Познер словно и не готовился к этой теме, будто бы не знал, что на его довод о назначении руководителя ОТ указом президента Медведев обязательно сошлется на примеры с Францией и Англией, а ведущему в итоге просто придется проглотить это, никак не отбивая этот момент. Но гораздо больше меня тут резануло другое. Дмитрий Медведев, говоря об ОТ, сказал Владимиру Познеру, что слышал обсуждение этой темы на «Дожде»: «Я видел, как вы с… (тут была многозначительная пауза.— А. Б.) еще с одним вашим коллегой говорили об Общественном телевидении». «Один ваш коллега» — это, разумеется, Леонид Парфенов. Медведев его, конечно, хорошо знает, но фамилию намеренно называть не стал. Мне понятно, почему ее не назвал Медведев (и даже вспомнилось, как избегает называть фамилию Навального Владимир Путин). Мне не понятно, почему не сказал об этом Владимир Познер? Ну и добавил бы: «Да, это мы на “Дожде” говорили с Леонидом Парфеновым». Парфенов что, прокаженный что ли? Он же только что вышел с фильмом на «Первом канале» и даже побывал в программе «Вечерний Ургант». Но Познер не стал уточнять в эфире, с каким «одним коллегой» он работает на «Дожде».
Ну а теперь к вопросу, который я так ждала. На 44-й минуте он все-таки прозвучал. Я выдохнула. И начал ведущий хорошо. Напомнил про интервью пятерке журналистов и пояснил: «Вам там задали вопрос, почему, на ваш взгляд, представители так называемой внесистемной оппозиции появляются на телеканале “Дождь”, но не появляются на больших федеральных телеканалах. Вы ответили: “Потому что вы их не приглашаете”». И дальше Познер продолжил: «Вы искренне думаете, что я и мои коллеги по федеральным каналам не хотим пригласить их и что поэтому их здесь нет? Вы так думаете?»
Медведев ответил очень быстро и с какой-то совершенно странной интонацией: «А чего думать? Вот вы меня пригласили, и я к вам пришел». Я жду, думаю: ну вот, ловите его на этом ответе, точнее, неответе. Вам же Медведев не ответил, ушел от вопроса. Познер в ответ Медведеву усмехнулся и говорит: «Вы знаете, мне сказали, что вы так и ответите». Я уже превратилась просто в слух и жду, что же дальше. А дальше Дмитрий Медведев сказал: «Ну это же правда!» (как мы теперь знаем, он старается говорить только правду!) и что-то там про начало интервью, что вот его, дескать, пригласили, ему это было важно для каких-то заявлений и поэтому он пришел.
И вот тут для меня наступила кульминация. Познер: «То есть вы хотите сказать, что если я захочу пригласить…» (ну, замерла я, думаю, говори: «Например, Навального»…). Но нет. Никакого Навального или еще какой-нибудь фамилии от Владимира Познера не прозвучало. Мало того, вопрос ведущего вообще был сформулирован совершенно дико: «То есть вы хотите сказать, что если я захочу пригласить кого-то из них, то не должно быть никаких проблем?» Скажите мне, вот вы как зрители понимали, о ком спрашивает Дмитрия Медведева Владимир Познер? Кого «их» он хочет пригласить? Кто это «из них»? У «них» есть фамилии, имена, профессии, какие-то другие обозначения? Это все еще речь идет об оппозиции или о ком-то еще? Может быть, речь идет о приглашении в эфир, к примеру, членов правительства? Иначе откуда было бы взяться еще более странному ответу на этот вопрос: «За членов правительства я отвечаю. За представителей “Единой России” — тоже». Вы что-нибудь поняли? Я абсолютно ничего не понимала. О ком и о чем тут вообще шла речь?
Я потом в записи перематывала этот кусок раза четыре. Перематывала и слушала. Вопрос: «То есть вы хотите сказать, что если я захочу пригласить кого-то из них, то не должно быть никаких проблем?» Ответ: «За членов правительства я отвечаю. За представителей “Единой России” — тоже». Это был разговор словно слепого с глухим, который к тому же заканчивался совершенно обескураживающей меня познеровской ремаркой: «Хорошо. Принято». Принято что? При чем тут члены правительства и «Единой России», за которых отвечает Медведев? Может быть, это они превратились в оппозицию? Ведь Познер попытался спросить Медведева вначале о том, можно ли ему звать в эфир оппозицию, которую уже во второй раз ведущий даже не обозначил этим словом. И еще более странная итоговая реакция, что Познером это принимается. Может быть, там просто вырезали целый кусок из разговора про запрет оппозиции? Может быть, опять вырезали фамилию Алексея Навального или еще кого-то из тех, о ком спрашивал Познер? Но почему тогда молчит Познер? Почему не говорит, что его отцензурировали, выставили абсолютным дураком при таком вопросе и таком ответе? А вместе с ним еще и меня — как зрителя, который так ждал этого вопроса. Ведь его так грозился задать Медведеву Владимир Познер на «Дожде».
А если ничего не вырезали, а все оставили, как было, то я не понимаю, как такой ответ в такой важной для всех работающих сегодня в эфире (и не только) журналистов теме, мог быть принят? Почему бы, к примеру, не сказать: «Дмитрий Анатольевич, вот вы говорите, что мы не зовем оппозицию, а мне на “Первом канале” не дают возможности приглашать Алексея Навального, хотя я хотел его пригласить, а также не дают еще пригласить следующих представителей оппозиции (список, кстати, известен), а упоминание фамилии Навального было и вовсе вырезано из эфира. Как вы полагаете, с чем это было связано и почему это давно превратилось в систему?» Медведев, конечно, наверняка бы что-то ответил: дескать, что ему про это ничего неизвестно и что на каждом канале своя редакционная политика. Но это хотя бы прозвучало, а не превратилось в фарс, лишенный всякого смысла. Фарс, который один из самых профессиональных тележурналистов в стране, совсем недавно вновь в очередной раз получивший премию ТЭФИ как лучший интервьюер на телевидении, закончил словами: «Хорошо. Принято».