"Приложил самодержавное право карания"

130 лет назад, в 1882 году, завершилось расследование в отношении председателя комитета министров Российской империи графа Валуева, обвинявшегося в хищении государственных земель. Обозреватель "Власти" Евгений Жирнов разбирался в этой необычайной истории.

"Вовсе не имелось данных"

6 февраля 1882 года граф Петр Александрович Валуев записал в своем дневнике впечатления о встрече с дядей императора Александра III великим князем Михаилом Николаевичем:

"Вчера великий князь Михаил Николаевич приезжал ко мне, чтобы сказать, что государь не дал ему договорить о моем "прискорбии"".

Под "прискорбием" подразумевалось расследование дела о расхищении обширных государственных земель, уже стоившее Валуеву поста председателя комитета министров Российской империи. Случись подобная история хотя бы на полвека раньше, никакого скандала бы не было. Но в 1836 году император Николай I решил сделать то, с чем до тех пор не смог справиться ни один русский самодержец,— навести порядок в учете и использовании государственного имущества.

Главным из этих ресурсов, в отличие от нынешних времен, были отнюдь не недра. Примитивный уровень технологии добычи всего — от руды до минералов — делал эту работу каторжной во всех смыслах этого слова. Так что ценнейшей казенной собственностью оставались основные источники топлива и строительных материалов — леса, а также дающие хлеб насущный земли и обрабатывающие их государственные крестьяне.

Но если с учетом крестьян дело обстояло более или менее сносно — проводившиеся переписи — "ревизии" показывали пусть и не точную, но внятную картину, то с учетом земель и лесов ситуация обстояла совершенно иначе. С незапамятных времен считалось, что все земли, не закрепленные документами в частную собственность, являются княжескими, царевыми или государевыми, в зависимости от эпохи. А потому в каком-то их особом учете нет никакого смысла.

Чуть лучше обстояло дело с учетом дворцовых земель, которые использовались для хозяйственных нужд царствующей семьи. Однако и здесь наблюдалось немало проблем. Любой мало-мальски значительный пожар в городах, как правило, приводил к катастрофическим результатам — уничтожению "крепостных актов" о владении землей. И именно поэтому после пожара 1737 года, уничтожившего пол-Москвы, императрица Анна Иоанновна и Сенат в первую очередь беспокоились о сохранности и восстановлении всей документации о правах на земельную собственность.

Новые трудности возникли во времена Екатерины II, когда из-за присоединения новых территорий на юге и западе страны обширные земли то числились за казной, то передавались в награду за военные и прочие заслуги военачальникам и сановникам. Причем все происходило со скоростью, непривычной для неспешных отечественных канцеляристов, и проблемы с учетом серьезно усугубились.

Земли и крестьян в качестве самой ценной награды раздавали и в прежние времена. Точно так же, как и отнимали их у попавших в немилость вельмож. Но в екатерининскую эпоху конфискацию собственности начали регулярно применять в качестве наказания для участвовавших в антиправительственных выступлениях дворян присоединенной к России части Польши, а также прибалтийских губерний. Там продолжали действовать прежние, отличные от общеимперских законы, позволявшие оспаривать конфискацию в суде или требовать у казны долги прежнего владельца имения. В результате и десятилетия спустя после изъятия в казну оказывалось затруднительно или почти невозможно установить, кому на данный момент принадлежит то или иное спорное поместье.

Ко всем прочим проблемам в 1764 году по указу Екатерины II в казну отошли земельные владения, принадлежавшие духовенству и монастырям. Эти обширные земли, разбросанные по всей стране, требовалось описать и учесть. Кроме того, необходимо было завершить в судах межевые споры — о границах имений с владельцами соседних поместий, что потребовало немало времени и сил.

Если добавить к этому то, что те же чиновники обязывались вести учет сдачи государственных земель в аренду — "оброчные статьи", станет понятным, почему учет казенных земель попросту рухнул.

Екатерина II попыталась было навести порядок в этой части государственного управления — в 1770 году она повелела создать Экономические правления для правильного присмотра за государственными землями и крестьянами. Однако большой пользы это не принесло. Чуть больше удалось сделать ее внуку, Александру I, который приказал произвести учет казенной собственности. Но, как констатировалось в докладе Министерства государственных имуществ, подготовленном в 1887 году, ни создать единую систему управления казенными владениями, ни произвести полный учет в 1810 году не удалось:

"С образованием министерств все казенные земли и оброчные статьи в губерниях Европейской России, вместе с государственными крестьянами, поступили в заведование департамента государственных имуществ при министерстве финансов. Исключение из сего составляли земли бывших военных поселений, башкирские и некоторые другие, остававшиеся в заведывании военного министерства. Что же касается казенных земель Сибири, то они находились в заведывании местных генерал-губернаторов. Общее количество всех казенных земель тогда еще не было приведено в известность. О землях Сибири вовсе не имелось данных; сведения же о казенных землях в губерниях Европейской России можно было считать лишь приблизительными".

"Присуждено в пользу казны"

Как водится, запутанность учета открывала широчайшие возможности для разного рода злоупотреблений. В столицу империи приходили жалобы на передачу в аренду казенной собственности и земель без торгов и за копейки. Естественно, при условии дачи взятки ответственным за оброчные статьи чиновникам из губернских казенных палат, управлявшим госимуществом. Жалобщики писали и о том, что местное начальство нещадно эксплуатирует и обирает государственных крестьян, а также обманывает казну, забирая все полученные деньги себе. Достоверность подобных сообщений подтверждали не только проверки, но и экономические показатели. К 1835 году около 40% всех крестьян страны принадлежало казне, но сборы и подати с них не достигали расчетных, и постоянно накапливались и росли недоимки по всем видам налогов.

Именно поэтому в 1835 году Николай I повелел учредить комитет для изыскания средств к улучшению состояния крестьян разных званий, а 29 апреля 1836 года — новое учреждение с более конкретными функциями и полномочиями — V Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии во главе с генерал-адъютантом графом Павлом Дмитриевичем Киселевым.

В числе прочих поручений, данных императором V Отделению, ревизия всех государственных имуществ занимала одно из важнейших мест. Однако мало кто предполагал, что она принесет настолько шокирующие результаты. В докладе Министерства государственных имуществ говорилось:

"Предпринятая по Высочайшему повелению в 1836-37 годах ревизия государственных имуществ выяснила, между прочим, что сведения о казенных землях и оброчных статьях, доставляемые местными казенными палатами, были вообще весьма не точны, вследствие отсутствия как планов на земли, так и систематической поверки оброчных статей на местах. Описания земель и оброчных статей, где они оказывались, с течением времени утратили всякую достоверность. Многие статьи, давно поступившие в ведение городов или селений, или отошедшие в собственность частных лиц по Всемилостивейшим пожалованиям, не переставали числиться по книгам казенных палат, где были записаны между прочим и такие статьи, которых совсем не отыскивалось в натуре. Напротив того, находились статьи, которые вовсе не значились в списках казенных палат. Так, в челябинском уезде оренбургской губернии местная казенная палата считала оброчных статей 10 273 десятины (десятина — 1,0925 гектара.— "Власть"), а в действительности их оказалось более 1 миллиона десятин. Неопределенность сведений служила причиной нередко значительных захватов казенных земель частными лицами (таких захватов обнаружено было в 1837 году более 500 000 десятин) и давала повод к многочисленным тяжбам. Многие статьи с давнего времени оставались в беспереоброчном содержании, и потому поступавший с них доход далеко не соответствовал действительной их ценности. При отдаче земель в содержание не обращалось внимания на способы хозяйства, вследствие чего содержатели нередко истощали почву непрерывными посевами, а затем надолго отказывались от арендования. В некоторых местах ревизия не могла отыскать даже сведений, когда и на каких условиях были сданы оброчные статьи в содержание. В степных губерниях господствовал способ пользования казенными землями "на захват", то есть каждый сеял на них где и сколько хотел. Крестьяне часто не могли участвовать в торгах на снятие в аренду оброчных статей по неимении сведений о статьях, подлежащих переоброчке, или потому, что торги производились в губернских городах, на далеком расстоянии от места нахождения статей. Все эти условия существенно влияли на понижение дохода, приносимого казенными оброчными статьями. Заведование и надзор за оброчными статьями возложены были на земские суды, а в городах — на городскую полицию. Но земские суды считали такой надзор вне круга своих обязанностей, тем более что многие из оброчных статей были расположены на далеком расстоянии от места нахождения судов; со стороны же казенных палат наблюдение за действиями земских судов было вообще слабое".

В других источниках приводились еще более поразительные результаты ревизии государственных имуществ. Так, в Тамбовской губернии бесследно исчезли почти 400 000 десятин леса. Причем похожая картина наблюдалась по всей империи.

Главным итогом ревизии стало преобразование V Отделения в Министерство государственных имуществ, происшедшее по указу императора 26 декабря 1837 года. Назначенный министром граф Киселев, как свидетельствовали его подчиненные и современники, весьма энергично взялся за наведение порядка.

"Хотя межевание казенных земель,— говорилось в докладе министерства,— производилось и до учреждения Министерства государственных имуществ, но до 1837 года число землемеров, приготовленных для этой цели, не превышало 80 человек, и работы межевания шли очень медленно: с 1831 по 1837 год было снято на планы лишь 736 363 десятины. С образованием министерства государственных имуществ состав межевых сил был значительно увеличен и постепенно доведен до цифры 1419 лиц... Всего же с 1837 по 1856 год снято на план и обрекогносцировано казенных земель 65 793 269 десятин".

Кроме того, новое ведомство занялось преследованием захватчиков государственной земли:

"Министерство возбудило ряд исков о возврате в казну земель, незаконно захваченных частными лицами. Благодаря этой мере по 1856 год было присуждено в пользу казны из частного владения более 700 000 десятин".

А главное — министерство добилось утверждения императором нового законоположения, согласно которому на рассмотрение дел о возврате земель в казну не распространялись никакие сроки давности.

Вскоре министерство начало рапортовать о постоянном росте дохода от аренды государственных имуществ и сбора налогов с государственных крестьян, и могло показаться, что все обстоит замечательно. Но был еще один фактор, не считаться с которым было невозможно. Казенным имуществом управляли обычные люди со всеми свойственными им недостатками, включая алчность.

"Состав значительно испортили"

Как свидетельствовали мемуаристы, после появления Министерства государственных имуществ нравы в казенных палатах, получивших новое наименование, ничуть не изменились. Чиновник Владимир Глориантов вспоминал:

"Наконец прекратилось и мое пребывание в Арзамасском училище за переходом уже в Семинарию, а из нее потом на службу в Нижегородскую Палату Государственных Имуществ, где мне воочию пришлось ознакомиться с разными характерами взяточников и убедиться, что все те столоначальники и секретари, происходящие из духовного звания и обучавшиеся в духовных школах, были по взяточничеству гораздо смелее, настойчивее и даже, можно сказать, бессовестнее, чем чиновники, не обучавшиеся в этих школах; первые с просителями торговались, как на балчуге, и прямо назначали для себя цену десятками и даже сотнями рублей, а вторые довольствовались тем, что им давали. В ведении Палаты Государственных Имуществ был еще третий сорт взяточников. Это лесные чины, которые поступали в этом деле замаскированно, иногда прикрываясь законными условиями. Они и от себя давали взятки не открыто, а, так сказать, под спудом. Лесничий, подойдя, например, к столоначальнику Палаты, и тут при любезном с ним разговоре секретно подсунет под дело или бумагу один или несколько кредитных билетов. Точно так же лесничие поступали и по отношению к губернскому лесничему и лесным ревизорам, подкладывая им деньги в шнуровые книги во время ревизии. При таких обстоятельствах, разумеется, и самая ревизия производилась только для виду".

В том, что среди чиновников, ответственных за управление государственной собственностью, далеко не все в порядке, признавал и второй человек в Министерстве государственных имуществ — товарищ министра гофмейстер Дмитрий Петрович Хрущов. В его всеподданнейшей записке Александру II, написанной в 1857 году, о составе чиновников министерства говорилось:

"В последние годы этот состав значительно испортили. В течение последних месяцев он начал несколько очищаться, но на окончательное исправление его нужны время и средства: время, чтоб узнать людей и найти лучших; средства, чтобы пристроить тех, которые только неспособны, и вообще усилить содержание чиновников хотя б уравнительно с прочими ведомствами".

Поскольку дело с увеличением денежного содержания продвигалось не слишком быстро, министерские чиновники продолжали заниматься финансовым самоснабжением. Причем отнюдь не только рядовые. Земля, как и прежде, продолжала оставаться ценнейшим ресурсом и средством вложения. Только она могла обеспечить безбедную старость, и только она могла гарантировать приличное существование семьи на многие годы вперед. Проблема заключалась лишь в том, что ценная земля при покупке у частного владельца стоила немалых денег. Так что оставалось найти способ приобрести землю дешево. Лучше всего бесплатно.

Первый толчок к появлению схемы дали финансовые чиновники. А представители Министерства государственных имуществ даже выступали против предложенной меры.

"В 1859 году,— говорилось в докладе министерства,— вследствие неблагоприятного финансового положения государства финансовым комитетом был возбужден вопрос о продаже казенных имуществ. По обсуждении этого вопроса в Совете министров продажа государственных имуществ была призвана, согласно с представленными Министерством государственных имуществ соображениями, вредною для государственного хозяйства ввиду предстоявшей тогда крестьянской реформы и в финансовом отношении способною привести к результату, совершенно противоположному тому, которого предполагалось достигнуть при осуществлении этой меры. На этом основании 10 декабря 1859 года Высочайше повелено было, чтобы отчуждение государственных имуществ допускалось лишь с надлежащею осмотрительностью и постепенностью, с избранием для сего тех статей, которые по положению и свойству своему наиболее затрудняют административный за ними надзор, или же вообще с наибольшею выгодою могут быть проданы в частные руки; чтобы распоряжения по этому делу были предоставлены Министерству государственных имуществ, которое, по самому свойству лежащих на нем обязанностей, сосредоточивает в своем ведении все нужные к тому данные, и чтобы о принятии мер по излагаемому предмету было предварительно представляемо на Высочайшее усмотрение".

Вначале в продажу пошли небольшие участки и прочее не слишком ценное имущество. Однако вскоре появилась возможность для приобретения весьма значительных земельных наделов.

"Бывший оренбургский генерал-губернатор, генерал-адъютант Крыжановский по всеподданнейшем отчете по управлению оренбургским краем, с 1868 по 1871 год, между прочим, объяснил, что в силу Высочайше утвержденного 10 февраля 1869 года мнения государственного совета в недалеком будущем должно поступить в число государственных имуществ до 3 миллионов десятин из башкирских запасных земель и что земля эта, вместе с бывшею уже тогда в ведении казны, составит массу казенных земель, которые почти не приносят никакого дохода, а между тем оренбургский край весьма беден землевладельческим элементом, крайне необходимым при введении земских и мировых учреждений. Ввиду этого генерал-адъютант Крыжановский выразил мысль о пользе безвозмездная отвода, путем пожалования, казенных земель в оренбургском крае. Так как предмет этот, согласно Высочайшей резолюции, требовал ближайших соображений, то он и был передан для дальнейшей разработки в Министерство государственных имуществ".

Получение земли площадью в несколько тысяч десятин в мгновение ока делало любого человека крайне состоятельным, и устоять против такого соблазна высокопоставленные хранители государственного имущества не могли. Бесплатная раздача земли с разрешения императора оставляла их за бортом процесса. Так что они выдвинули собственный вариант передачи оренбургских казенных земель в частную собственность.

"Министерство,— говорилось в докладе 1887 года,— остановилось на мысли, что продажа на льготных условиях представит гораздо более ручательства в успехе дела, чем оставление земель в казне или бесплатная раздача их. Министерство сознавало, что при определении продажной цены за земли в оренбургском крае должны быть приняты в соображение все неблагоприятные для эксплуатации их обстоятельства, но вместе с тем предполагало, что вознаграждение за незначительность оценочной стоимости земли казна найдет в других доходах, источник которых создаст привлеченная в край частная предприимчивость".

Другие министры быстро оценили открывающиеся возможности, и комитет министров поддержал предложение, а император не стал возражать:

"По представлению Министерства государственных имуществ, Высочайше утвержденным 4 июня 1871 г. положением комитета министров разрешено было: из свободных казенных земель в оренбургской и уфимской губерниях продавать участки от 500 до 2000 десятин лицам, избранным по соглашению оренбургского генерал-губернатора с министром государственных имуществ, за сумму, определенную по капитализации из 5% оценочного дохода, с уплатою при совершении купчей не менее 0,1 покупной суммы, с разверсткою остальной части на 37 лет по банковым правилам, считая этот срок с начала третьего года после совершения купчей, и с испрошением на продажу каждого участка Высочайшего соизволения. На сем основании, по образовании участков, в 1876 г. приступлено было к продаже их. Всего продано с 1876 по 1881 год 461 300 десятин за 871 382 руб.".

Министром государственных имуществ, занимавшихся выбором достойных кандидатов на приобретение огромных участков по льготной цене, был Валуев. А в 1879 году, после его назначения председателем комитета министров, министром стал светлейший князь Андрей Александрович Ливен, с 1872 года служивший товарищем министра. И Ливен получил самый большой и лучший надел оренбургских земель.

Казалось бы, все окончилось благополучно, и все получившие земли могли спокойно служить и доживать свои дни, благоденствуя. Вот только все разом изменилось 1 марта 1881 года, когда народовольцы убили Александра II.

"По слабости и желанию угождать"

Уже 30 марта 1881 года новый самодержец — Александр III повелел прекратить продажу казенных земель в Оренбургском крае. Причиной решения стали итоги ревизии, проведенной сенатором Михаилом Евграфовичем Ковалевским, в Уфимской губернии, где он выявил значительное занижение цен продаваемых на льготных условиях земель.

Государственный секретарь Егор Абрамович Перетц писал о начавшемся расследовании:

"Наибольшие злоупотребления обнаружились по участку, отведенному князю Ливену: ему пожалован был бесплатно огромный участок земли, в состав которого введен был даже заповедный корабельный лес. Когда по всем этим вопросам потребовали объяснений от графа Валуева, он отвечал лишь фразами, вроде того, что был лишь исполнителем политической системы покойного императора, желавшего создать в Оренбургском крае класс поземельных собственников, которых там до сих пор не было".

Ливен без промедления начал все валить на Валуева, который писал в дневнике:

"Оказалось, что еще весною кн. Ливен, огорченный своим fiasco по министерству государственных имуществ, пытался себя обелить разными на меня доносами, в письме государю изложенными... Он просил взять от него участки обратно, утверждал, что участок ему мною навязан, и при этом случае возводил на меня разные обвинения".

В результате Александр III поручил специальной комиссии расследовать дело председателя комитета министров:

"Решено было,— писал Валуев,— назначить для обсуждения записки Ковалевского особую комиссию под председательством князя Урусова, и в состав комиссии назначены: министр внутренних дел, министр финансов, министр юстиции, министр государственных имуществ, военный министр, по прикосновенности к делу генерал-губернатора, государственный контролер и сам Ковалевский. От меня все это оставалось скрытым до возвращения из отпуска кн. Урусова, который меня изустно о своем председательстве известил. Затем я просил увольнения, и увольнение получил. Объяснительный отзыв кн. Урусову послал лишь 10 октября, и с тех пор до 30 января 1882 г., т. е. в продолжение почти 4-х месяцев, я оставался официально в совершенном неведении о дальнейшем ходе дела и преднамеренно ни у кого о нем не осведомлялся".

Тем временем дела складывались для него крайне неблагополучно. Все опрошенные комиссией сотрудники министерства, как и Ливен, обвиняли бывшего министра. Спасло его лишь то, что он сам не получил ни клочка оренбургской земли.

"Нельзя упрекнуть Валуева,— писал Перетц,— чтобы злоупотребления были им допускаемы из корыстных целей; несмотря на совершенное неимение им какого-либо состояния, он не взял себе ничего, а действовал так исключительно по слабости и желанию угождать разным лицам. Когда председателем комиссии князем Урусовым было доложено о всех этих беспорядках государю, его величество был возмущен подобным расточением государственной собственности".

Итог расследования описал в дневнике граф Валуев:

"При таком ходе дела довольно понятно, что и государь своеобразно отнесся к представленным ему приговорным заключениям комиссии и, вместо коронного права милования, приложил самодержавное право карания. Он усилил взыскания и, между прочим, приказал уволить от службы, хотя и в форме "по прошению", князя Ливена...Таким образом, дело закончилось. Нельзя было, после всего предшедшего, меня признать вполне правым. Следовательно, за недосмотр и пр. мне выражено неодобрение".

Наказав бывшего председателя комитета министров, император, как писал Валуев, принял его:

"Государь лично подтвердил и повторил сказанное от его имени, т. е. "отрадное ощущение" по случаю того, что я "с честью,— и один с честью,— вышел из этого дела"".

Вот только карьера его на этом завершилась, и больше никакого участия в политической жизни граф Валуев не принимал. Он писал, что всей этой громкой историей обязан министру внутренних дел графу Николаю Павловичу Игнатьеву, который хотел его устранения с поста председателя комитета министров. И видимо, это было чистой правдой. Ведь высокопоставленные чиновники, включая сотрудников Министерства государственных имуществ, продолжали владеть обширными участками оренбургских земель на прежних условиях, и им не было предъявлено никаких претензий.

Собственно, правоту графа Валуева подтверждает и вся отечественная история. Если нет политического заказа, злоупотребления высокопоставленных лиц, как правило, навсегда остаются тайной для тех, кем они управляют.