Когда в пятницу стало известно, что Дмитрий Медведев идет на интервью к Владимиру Познеру, это было само по себе большой новостью. На ее фоне даже где-то терялось утверждение господина Познера, что премьер-министр не захотел предварительно согласовывать темы и вопросы. Это могло бы быть похоже на безрассудство, однако таковым со стороны премьер-министра не стало.
Владимир Познер спросил Дмитрия Медведева про все, что ему хотелось: от обстоятельств сентябрьских решений прошлого года, после которых Владимир Путин переехал из Белого дома в Кремль, а Дмитрий Медведев — в обратном направлении, до грядущей реформы "Единой России". Господа Познер и Медведев обсудили формирование кабинета министров и то, что часть бывших правительственных чиновников засела в администрации президента. Поговорили об отставленном главе МВД Рашиде Нургалиеве и сохранившем свой пост министре обороны Анатолии Сердюкове. Вопросы были остры и логичны, ответы — прямы и обстоятельны. Однако больших откровений не случилось.
Большая часть тем, о которых говорили вчера в эфире "Первого канала", обсуждается последние недели и последние месяцы. Позиции сформированы. Хотя Дмитрий Медведев и признал, что "общество меняется, и моя точка зрения изменилась — я не вижу в этом ничего зазорного", его уверенность в том, что стратегический курс, взятый 12 лет назад, в целом был верный, тактические решения — правильные, а отдельные оперативные ляпы легко поправить, звучала в каждой фразе интервью. Политическое руководство страны уверено в своей правоте и своем праве эту правоту считать окончательной.
Показательно в этом смысле рассуждение о том, как Дмитрий Медведев соглашался на то, что президентом станет Владимир Путин. Признав, что протесты были вызваны и этими обстоятельствами (эмоциональную составляющую господин Медведев понимает, юридическую — нет), премьер-министр сделал достаточно неожиданный для непосвященных вывод: "То, что это в конечном счете стало точкой отсчета для активизации общественной жизни,— я с этим согласен, но, если говорить откровенно, это хорошо. Это нужно было тогда придумать, чтобы таким образом произошло". То есть, если когда-нибудь выяснится, что вся комбинация по решению вопроса о власти в 2011-2012 годах была придумана для того, чтобы стимулировать общественную активность, удивляться не стоит.
Отдельной темой, безусловно, стали планы Дмитрия Медведева на работе в правительстве. Он обозначил, что не собирается быть "техническим премьер-министром", сославшись на то, что и предыдущие премьеры не были техническими (среди прочих был перечислен и Михаил Касьянов, его упоминание в нейтральном контексте на "Первом канале" дорого стоит). Продолжительный рассказ о планах по преобразованию партии должен, по-видимому, обозначать, что господин Медведев рассматривает "Единую Россию" не как общественную нагрузку, а как потенциально свою реально действующую политическую опору. Среди своих недостатков Дмитрий Медведев назвал "излишнюю жесткость" — напомним, что зачастую его считали недостаточно решительным человеком. Это было уже в самом конце беседы, собственно говоря, тут и началось самое интересное, однако интервью уже было пора заканчиваться.