Фестиваль театр
В Берлине завершился традиционный майский смотр десяти "самых примечательных" спектаклей немецкоязычного театрального пространства — фестиваль "Театртреффен". Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Большие фестивали в том числе для того и созданы, чтобы вдруг почувствовать перемену ветра, буквально физически ощутить, как один большой театральный стиль уходит в прошлое и на смену ему приходит нечто другое. При этом уходящее, вчерашнее воспринимается именно как какой-то эстетический массив, и имя конкретного режиссера не так важно, а вот "сменщики" всегда персонифицированы. Кстати, перемены часто противоречат банальному закону смены поколений: скажем, известный режиссер Николас Штеман, приглашенный на "Театртреффен" с многочасовым марафоном "Фауст I + II" (обе части трагедии Гете), поставленным в гамбургском театре "Талия", по возрасту моложе Герберта Фрича, в последние годы ставшего фаворитом публики и критики и представившего на смотре лучших немецких спектаклей "Испанскую муху" берлинского "Фольскбюне".
Большой "Фауст" Штемана — полновесный, серьезный пример постмодернистского режиссерского театра конца прошлого века, где предметом исследования и рефлексии становится не столько пьеса, сколько сама театральная игра, где смыслы намечаются — и тут же рушатся на глазах, где весь мир разъедается едким режиссерским скепсисом, где роли и актеры путешествуют друг к другу (и друг от друга), а исполнители с философской значительностью преподносят даже откровенно клоунские репризы. Мастерство актеров и объем задач (не так уж часто ставят всего "Фауста") способны вызвать уважение, а подлинный интерес — почему-то уже нет.
Зато на спектакле по старой комедии положений "Испанская муха" (имена авторов, Франца Арнольда и Эрнста Баха, и в Германии мало кто помнит) зал кажется абсолютно покоренным. Не сюжетом, конечно,— бюргерская семейная комедия про замужество дочери и открывшиеся измены ее отца, про путаницу с женихами и незаконнорожденными детьми ни при каких условиях не могла бы стать участником фестиваля "Театртреффен". Если бы не режиссура Герберта Фрича, придумавшего гротескный балаган, в котором актеры, наряженные в яркие костюмы и парики, буквально резвятся, отпущенные на свободу,— прыгают на батуте и просто прыгают, строят невероятные гримасы, верещат и закатывают глаза — в общем, работают откровенно на публику. Но все комические преувеличения настолько строго укладываются в единый стиль, что упрекнуть театр рука не поднимется. Давно не приходилось видеть, чтобы немецкие актеры — тем более на статусном фестивале "Театртреффен" — так последовательно, увлеченно и талантливо валяли дурака, а обыкновенно охочие до интеллектуальной остроты немецкие зрители так радостно актеров поддерживали. Хотя, конечно, и в трэшевой комедии Фрича здесь охотно вычитывают актуальный смысл: обыватели все время говорят о семье, любви и чувствах, а на самом деле все в их жизни выхолощено, обесценено, поставлено с ног на голову, превращено в забаву и аттракцион.
Впрочем, смена настроений в драматическом театре может показаться незначительным дуновением ветра моды, если обратить внимание на то, что в десятке лучших спектаклей одной из главных театральных сверхдержав мира в этом году особое место занимает проект "Радио "Ненависть"", осуществленный не каким-то городским или государственным театром, а независимыми кураторами, режиссером Мило Рау и драматургом Иенсом Дитрихом, и посвященный трагическим событиям геноцида в Руанде в 1994 году. В спектакле заняты актеры, но основой для него послужили документы — воспоминания очевидцев кровавой резни, учиненной гражданами племени хуту против своих сограждан из племени тутси, и материалы передач радиостанции "Радио тысячи холмов", которая впоследствии была признана мировым сообществом одной из главных пропагандистов геноцида и подстрекателем убийц. Компания Рау и Дитриха так и называется — Международный институт политических убийств.
Сценический метод, используемый Мило Рау, он сам называет "реконструкцией", то есть воспроизведением реально происходивших событий,— так, недавно он сделал спектакль о суде и расстреле Николае и Елены Чаушеску. В "Радио "Ненависть"" реконструирована часовая передача времен руандийского геноцида: на сцене построена студия с прозрачными стенами, из которой идет популярная передача. В спектакле нет ни крови, ни жертв, ни сцен массовых убийств, но все это где-то рядом. Ведущие сообщают радиослушателям последние новости, ставят популярную музыку, болтают всякую ерунду — а между делом, как бы непринужденно и весело, фактически призывают убивать. Растворенная в эфире ненависть ненавязчива и буднична — и оттого особенно страшна. Обычному театральному напряжению в "Радио "Ненависть"" вроде бы и взяться неоткуда, но ловишь каждое движение и каждое слово актеров. А главное — работы для Мило Рау в сегодняшнем мире полно: сейчас он думает над документальным спектаклем о событиях в Чечне.