Фестиваль балет
На исторической сцене Большого театра прошел двухдневный конкурс-фестиваль Benois de la danse, во второй вечер которого выступали победители конкурсов прошлых лет. По мнению ТАТЬЯНЫ КУЗНЕЦОВОЙ, лауреатский концерт выгодно отличался от прошедшего накануне концерта номинантов.
И то сказать: за 20 лет существования Benois de la danse его победителями стали практически все заметные фигуры — артисты и хореографы — современного балетного театра, так что выбор действующих лиц лауреатского концерта был обширнейшим. Тут главное — чтобы приглашенные персонажи, люди весьма востребованные, оказались свободны в назначенный вечер (от участия в благотворительных мероприятиях Benois de la danse в балетном сообществе отказываться не принято).
На сей раз концерт лауреатов оказался цельным и взвешенным. Открывали и закрывали его россияне с хрустальнейшей классикой. В начале Евгения Образцова и Дмитрий Гуданов из Большого театра исполнили па-де-де из "Спящей красавицы" Мариуса Петипа — в стиле "севрский фарфор": изящно, безмятежно, отполировано и декоративно. Последней выступила Ульяна Лопаткина с прилагающимся к ней Данилой Корсунцевым — адажио из баланчинских "Бриллиантов" она станцевала с той же научной выверенностью и царственной отрешенностью, что и на мариинской премьере 12 лет назад. Правоверный академизм успокоительно засвидетельствовал: национальная (точнее — петербургская, обе артистки — питомицы Вагановской академии) классическая школа — в надежных ногах. А за современные поиски и риски в ответе иностранцы.
Рискнула, впрочем, лишь этуаль Парижской оперы Мари-Аньес Жило, представив мировую премьеру номера молодого француза Стефана Делатра "Капли дождя в ее темных глазах", поставленную специально к юбилею Benois de la danse. На фоне кровавого полумесяца массивная, рослая, крутоплечая этуаль в черных трусах и гипюровом топе с алой розой на груди мяла лицо в горестных гримасах, отчаянно заламывала руки и скорбно выкидывала в разные стороны нарочито невыворотные голые ноги, прощаясь с умершей любовью. Эта мелодраматическая попса могла бы стать украшением репертуара Анастасии Волочковой — француженке-интеллектуалке просто не повезло с хореографом.
Не очень повезло и Светлане Захаровой с Андреем Меркурьевым, станцевавшим номер Эдуарда Льянга "Отдаленные крики" и вызвавшим патриотичный восторг публики. Спору нет, тело и ноги нашей балерины сами по себе сущий шедевр, но работает она ими как-то наотмашь — с чувством, но без всякой задней мысли. Без той же мысли хореограф Льянг нанизывает движение за движением, поддержку за поддержкой, так что в итоге их общие "крики" выглядят лишь отдаленным эхом качественной хореографии, образец которой как назло как раз перед этим номером показали солисты Гамбургского балета. Трепетная Элен Буше с невероятно красноречивыми ногами и Кирстен Юнг, искупающий телесную корявость актерской харизмой, исполнили дуэт Джона Ноймайера "О чем говорит мне любовь" — длинный, но насыщенный внутренними событиями и весьма изощренный по эмоциональному ряду.
Бритый наголо, коренастый, мускулистый китаец Ван Ди, проходящий службу в Армейском ансамбле танца Гуанчжоу, в своей миниатюре на музыку Шопена явил еще один пример умного использования тела. В сущности, его "Watching" — просто этюд по "ограничению движений": танцовщик, впрыгнув в круг света, не делает больше ни шага, работая лишь корпусом и руками. Однако тонкая музыкальность и потрясающая пластичность китайца, способного наполнить отчаянием даже трепет икроножной мышцы, превращают почти учебное упражнение в пронзительный монолог о жизни и смерти.
Тема "умного тела" подспудно доминировала в концерте. Две превосходные love story — "Опус 40" Жан-Кристофа Майо, исполненный солистами Балета Монте-Карло Бернис Коппьетерс и Жеромом Маршаном, и номер "С нежностью покидаю я тебя", поставленный для Дрю Джекоби и Рубинальда Пронка главными хореографами NDT Соль Леон и Полом Лайтфутом,— составлены из простых человеческих движений (если, конечно, можно назвать "простым" задирание ноги на 230 градусов, что, впрочем, для гуттаперчевого артиста Пронка плевое дело). Хореографы не изощрялись в придумывании новых способов координации и невиданных комбинаций, запросто делая кульминацией своих номеров робкие "шажки" пальцами рук, или молниеносный и пугливый, как язык ящерицы, взбрык ногой, или толкотню двух тел в тесном шкафу-клетке. Все дело в том, каким артистам принадлежат эти тела. Для уникальной Бернис Коппьетерс и Жерома Маршана, равно как и для знаменитого тандема Джекоби--Пронк, движения не делятся на главные и второстепенные, а достоинства хореографии не измеряются внешними эффектами или техническими виртуозностями. Все могущество своих природных данных и профессионального опыта они направляют на одушевление телодвижений, отчего каждое их па обретает значение и смысл, а сам танец — глубину, в которую завороженные зрители погружаются, как фанаты-дайверы в бездну. Пожалуй, в этом и состоял урок отличного концерта, преподанный иностранцами россиянам, до сих пор предпочитающим мелководье больших пируэтов и фуэте.