О том, почему Партию пиратов Германии сравнивают с Партией зеленых и где граница роста их популярности, корреспонденту “Ъ” ГАЛИНЕ ДУДИНОЙ рассказал немецкий историк и публицист ПАУЛЬ НОЛЬТЕ.
— Кто выбирает «пиратов» и можно ли их считать «кандидатом против всех»?
— Партия пиратов — сложный феномен, избирателей и сторонников которого объединили разные мотивы. Прежде всего это новая протестная партия, таких в Германии было несколько за последние десятилетия. Партия зеленых тоже когда-то позиционировала себя как «кандидат против всех» и прежде всего против устоявшихся партий — консерваторов из Союза ХДС/ХСС и социал-демократов. То же потом было и с Партией левых, даже по итогам голосования в Северном Рейне—Вестфалии заметно, что часть протестных голосов перешла от левых к «пиратам».
У всех этих партий есть и свои отличительные черты: у зеленых — экологичность, у левых — борьба против социальной несправедливости, теперь вот появилась партия из сети.
— Но в Германии «пиратов» сравнивают прежде всего с зелеными 20-летней давности.
— Скорее 30-летней. И кстати, в самом начале, в 1980-х годах, было точно так же неясно, что будет с зелеными дальше. С тех пор зеленые уже состоялись как партия, и протест избирателей ищет новые формы выражения.
Надо понимать, что рост популярности обеих партий свидетельствует о глубоких социальных и культурных изменениях в обществе. Зеленые когда-то сыграли на недовольстве потребительской моделью общества, экономики и энергетики, подходом к окружающей среде. В конце XX века осознание того, что надо думать не только о себе, но и о детях, об экологии, об устойчивом развитии, стало настоящим прорывом. Сегодня мы стоим перед новой революцией — цифровой. И было бы странно, если бы подобный общественный прорыв, глубинное изменение принципов функционирования общества и коммуникаций не нашли бы отражения в политической системе.
— «Пираты» — идеалисты или маргиналы?
— Одно другому не противоречит. Как и у зеленых, у них очень разношерстный состав. «Пираты» покрывают достаточно широкий возрастной и даже поколенческий спектр, от 20 до 50 лет. За них голосуют и состоятельные граждане, возможно, вовсе не пользующиеся Twitter, но недовольные сложившейся политической системой, и молодые люди, живущие неотрывно от своей сетевой идентичности.
— Почему руководству «пиратов» приходится нередко открещиваться от правоэкстремистских взглядов?
— Это может быть связано с проблемой размытой политической идентичности партии, с тем фактом, что они не являются левой партией в чистом виде. Кстати, опять же, так было и с зелеными, куда вначале тоже приходили люди, когда-то симпатизировавшие национал-социалистам.
Кроме того, «пираты» преимущественно мужская партия, а мужская среда более чувствительна к распространению радикальных взглядов. Будет интересно наблюдать, попытаются ли они решить этот вопрос, стать женственнее и, соответственно, привлекательнее для женщин — или останутся партией чудаковатых гиков? Пока это партия не анти-, но постфеминизма.
— Почему успех «пиратов» оказался неожиданным?
— Во-первых, их популярность действительно подскочила стремительно. Еще на прошлых национальных парламентских выборах в 2009 году их никто не воспринимал всерьез, они набирали 1–2% голосов. Когда-то зеленым понадобилось около десятилетия, чтобы пробиться в местные парламенты. Отсюда и неожиданность взлета «пиратов».
В то же время у «пиратов» есть свой предел развития, и сейчас процесс роста их популярности, кажется, стабилизировался: 10–11% они нигде не набирают, на выборах в Северном Рейне—Вестфалии они получили чуть меньше 8% голосов — и вряд ли через год или позже они смогут набрать 15–20%.