Премьера / Театр
В Национальном театре им. Ивана Франко сыграли премьеру спектакля "Перекрестные тропинки". Хрестоматийную социальную повесть Ивана Франко автор инсценировки и режиссер Дмитрий Чирипюк попытался превратить в психологический триллер. Что из этого получилось, видела ИРИНА ЧУЖИНОВА.
Классические произведения, вероятно, и являются таковыми, поскольку "заряжены" множеством трактовок. Вот и в социальной повести Ивана Франко "Перекрестные тропинки" режиссер Дмитрий Чирипюк разглядел возможность для создания жесткого психологического триллера, построенного по схеме любовного треугольника, где каждая из вершин — особый, до болезненности заостренный случай порока или фобии, инертности или фанатизма. Семейная пара Стальского (Петр Панчук) и Регины (Елена Фесуненко) — просто образцово-показательный вариант отношений патологически изобретательного, гениального в изощренности психологического террора маньяка и его жертвы, после десяти совместно прожитых лет превратившейся в безучастную куклу. Адвокат Евгений Рафалович (Александр Форманчук), лишенный в спектакле всех социально-общественных забот и тягот и обреченный, по сути, на роль шаблонного героя-любовника, встретившись с этой жуткой парой, с изумлением узнает в Стальском своего прежнего гимназического инструктора, а в Регине — первую и единственную любовь. Помимо этого трио, по городу блуждает сторож-параноик Баран (Олег Стальчук), изъеденный мрачными страхами близкого пришествия антихриста. Надо ли говорить, что все хитросплетения дальнейших событий напоминают горячечный кошмар, не сулящий в финале ни пробуждения, ни прозрений.
Похоже, пересказывая-пересочиняя эту историю, режиссер оглядывался и на фильмы Вернера Херцога и Михаэля Ханеке, искусных мастеров скальпирования тончайших покровов человеческой души, за которыми скрыты адские бездны тайных желаний, губительных и до судорог сладких. К тому же эстетика спектакля откровенно тяготеет к языку кино: монтажное соединение эпизодов, флешбэки из прошлой жизни героев, чередование общих и крупных планов в мизансценах, особое внимание к свету и цвету "картинки". Да и сама инсценировка повести на поверку больше напоминает сценарий фильма, где нагнетанию щекочущего саспенса служат и динамичный сюжет, и общая атмосфера повествования.
Собственно с атмосферными явлениями спектакля блестяще справился художник Андрей Александрович-Дочевский. Придуманный им образ спектакля во сто крат лучше, чем слова, объясняет глубинную суть этих "Перекрестных тропинок". На сцене все зиждется на оптической иллюзии, обмане пространственно-чувственных рецепторов, на умножении фигур и предметов, жестов и движений. Четыре высокие холодные металлические призмы причудливыми перекрещениями взаимных отражений образуют отчаянно-безысходный лабиринт то городских улиц, то трактирных закоулков, то квартиры, а хитро прилаженная сбоку видеопроекция отражается эмоциональным эхом в этих гигантских зеркалах с угрожающе изломанными краями.
Такое художественное решение, завораживающее возможностью причудливых вариаций, мистических метаморфоз, словно провоцирующее постановщика сочинять разного рода эффектные фокусы и ракурсы в конечном итоге, увы, становится негативно-контрастным фоном и для режиссерской партитуры, и для актерской надрывной игры. Иными словами, предлагаемый сценографом расчетливый лаконизм линий и форм напрочь отсутствует как в постановочных решениях, так и во внешних и внутренних характеристиках героев. Как результат — психологический триллер, зачем-то поименованный на афише трагифарсом, вырождается в чувствительную мелодраму с напевно-фальшивыми диалогами влюбленных, происками обаятельного злодея и маловразумительным финалом.