Смерть да любовь

65-й Каннский фестиваль резко противопоставил две линии в развитии современного кино. Одна ведет его в сторону чистого жанра, развлечения, все более изощренного и технически оснащенного. Другая возвращает ему, быть может, даже в чем-то архаичный, полузабытый смысл, вновь оперируя понятиями любви, жизни и смерти.

АНДРЕЙ ПЛАХОВ

Слово "любовь" и его производные присутствовали в названиях трех фильмов конкурсной программы, а любовь как сюжетная тема — в каждом втором. Диапазон возраста влюбленных был самым широким. Победившая в итоге "Любовь" Михаэля Ханеке познакомила зрителей с супружеской парой сильно за 80, сохранившей полноту чувств. А фильм открытия "Королевство полной луны" Уэса Андерсона — с 12-летними влюбленными. Действие этой картины происходит в 1965 году, когда умирала романтическая эпоха. И авторы пытались ее реанимировать всеми возможными способами, включая спецэффекты, затейливые маски и обработанные с помощью фотошопа кадры дикой природы. "Королевство полной луны" получилось примером изобретательного, небесталанного, но все же компромиссного кино, которое на время сеанса способно обеспечить зрителям чувство уюта и комфорта.

По другой причине, но тоже компромиссным получился египетский фильм "После битвы" режиссера Юсри Насраллы. Когда на площади Тахрир вспыхивают выступления несогласных, наездник Махмуд оказывается членом отряда, засланного из провинции атаковать революционеров. Героя избивают и потом отовсюду гонят. В этот непростой момент у него появляется воздыхательница — независимая и состоятельная активистка Тахрира. В результате фильм, сенсационно начинающийся как первый художественный отклик на "арабскую весну", становится обычной коммерческой египетской мелодрамой.

Самый яркий пример компромисса повстречался там, где его никто не ждал,— в картине "Кто-то влюблен", поставленной одним из апостолов мирового авторского кино Аббасом Киаростами, фигурой с безупречной репутацией. Тем разительнее сюрприз. История отношений пожилого профессора и юной проститутки, красиво снятая на фоне ночного Токио, но лишенная даже видимости рефлексии, никогда не оказалась бы на каннском конкурсе, если бы не имя режиссера, который, видимо, близок к тому, чтобы достичь полной бессодержательности.

Перед фестивалем несколько известных режиссеров-женщин распространили письмо, в котором жаловались, что в конкурс попало только "мужское кино". К этой категории можно отнести "Ржавчину и кость" Жака Одьяра. Главный герой картины Али безупречен почти во всем, но совершенно лишен эмоций. Роль женщины, способной привнести в его жизнь переживания, играет главная французская звезда нового поколения Марион Котийяр — ее героиня после несчастного случая оказывается в инвалидной коляске. Один из лучших режиссеров Франции, Одьяр, обычно умеющий соединять жанр с индивидуальным стилем, на сей раз просчитался: именно потому, что фильм оказался слишком просчитанным, в нем не осталось нерва. Зато остались лишенная чувственного стержня мелодрама и неприятный осадок гламура.

Довольно бессмысленным оказался почти весь массив американского кино (включая канадца Дэвида Кроненберга). Исключением можно считать разве что симпатичный камерный фильм "Мад" Джеффа Николса. Остальные картины, похоже, были взяты исключительно из-за звездных имен актеров — Николь Кидман, или Брэда Питта, или Роберта Паттинсона.

"Ограбление казино" Эндрю Доминика — очередной посттарантиновский боевик с Питтом в главной роли, который, как и его партнеры, демонстрирует формальное, выхолощенное мастерство. За политическую и экономическую проблемность в фильме отвечают Джордж Буш и Барак Обама, периодически появляющиеся на экране оказавшегося в кадре телевизора. "На дороге" снял с голливудскими артистами бразилец Валтер Саллес. На основе прозы Джека Керуака получился добротный кинороман, в котором тщательно реконструируется атмосфера эпохи битников. Но ожидаемого поэтического гимна нонконформизму не прозвучало. И, несмотря на обилие откровенных сцен, фильм остается на удивление благопристойным — как осуждающая эту сексуальную вседозволенность приличная девушка Камиль (Кирстен Данст).

К счастью, в Канне были фильмы без сказочно-конфетного инфантильного флера, гораздо теснее связанные с кошмарами жизни, ее неизбежным закатом, личными и коллективными травмами. Даже если это фильмы "о любви".

Австрийский режиссер Ульрих Зайдль взялся за трилогию "Рай", в которой три героини совершают три путешествия в поисках рая. В первой части, показанной в Канне (она называется "Любовь"), 50-летняя Тереза отправляется на кенийский курорт. Она находит телесное и эмоциональное раскрепощение в объятиях темнокожего красавца, у которого, правда, как скоро выясняется, трагические финансовые трудности: больная сестра (на самом деле жена), умирающий отец, а также брат, попавший в аварию. Комедийная театральная актриса Маргарете Тизель не боится быть смешной, а режиссер с удовольствием разыгрывает черно-белую симфонию дряблых женских и великолепных мужских тел с выдающимися половыми признаками.

Соотечественник Зайдля Михаэль Ханеке поехал не в Африку, а всего лишь во Францию. И при помощи великих актеров Жан-Луи Трентиньяна, Эмманюэль Рива и Изабель Юппер снял потрясающий фильм, завораживающий своей простотой и пугающий совершенством. 82-летний Трентиньян стал больше чем соавтором режиссера — он стал одновременно душой и телом всего замысла. И недаром Ханеке сказал: если бы ему не удалось уговорить Трентиньяна сниматься, фильма бы вообще не было.

О любви и смерти (о чем же еще!) по-своему говорит 90-летний ветеран Ален Рене в фильме "Вы еще ничего не видели": несмотря на возраст, он продолжает экспериментировать с формой и одновременно не теряет интереса к главной своей теме — взаимоотношений любви, жизни и смерти. С помощью любимых актеров Пьера Ардити и Сабин Азема (а здесь — еще и Матье Амальрика и почти ровесника режиссера Мишеля Пикколи) он показывает труппу, собравшуюся после смерти своего режиссера, чтобы устроить его по-своему жизнеутверждающие похороны. Жизнь коротка — искусство вечно, ура.

Самым радикальным оказался фильм мексиканца Карлоса Рейгадаса "После тьмы свет". Это кино, в котором главное — образ, а не сюжет, можно подвергнуть практически любой интерпретации. Рейгадас — мексиканский последователь Бунюэля, Дрейера и Тарковского — играет с изображением, форматом экрана, цветом. В его фильме все растворяется в природе: и девочка, гуляющая по полю, и черт, блуждающий по дому, и витающий над одним героем призрак смерти, и другой герой, срывающий с себя (буквально) голову.

Леос Каракс, выкормыш французской "новой волны", уже давно живет "без головы". После 13 лет почти полного молчания он снял сюрреалистический гротеск "HolyMotors". Главный герой Оскар, которого играет Дени Лаван, альтер эго Каракса, перевоплощается в течение суток в самых невероятных персонажей. Один из них, вылезший из канализационного люка месье Мерд (Дерьмо), посреди фотосессии хватает в охапку красавицу модель Еву Мендес, тащит ее в какую-то пещеру и засыпает на ее плече со стоящим членом. Другой забирается на крышу универмага Samaritaine вместе с певицей Кайли Миноуг. Спев печальную песню, она переодевается в костюм стюардессы и бросается вниз. Это очевидная художественная реакция на гибель жены режиссера актрисы Кати Голубевой. Но Каракс, как бы он ни самообнажался,— художник сегодняшнего дня, поэтому помимо крови в фильме много неожиданного юмора.

Ни Ульрих Зайдль, ни Леос Каракс не получили за свой радикализм, за свое дискомфортное кино никаких наград в Канне. Больше повезло Рейгадасу (приз за режиссуру). Ну с Ханеке все понятно, он теперь официально канонизирован. Но настоящие итоги отличаются от официальных. 65-й Каннский фестиваль отмел как необходимые, но второстепенные фильмы комфортабельного компромисса. И останется в истории теми пятнами авторской крови, без которых ни "Любовь", ни "HolyMotors" вообще не смогли бы появиться.