Выбор Игоря Гулина

Отель "Савой"

Йозеф Рот
Ad Marginem

Замечательная ранняя книжка австрийского классика, автора "Иова", "Марша Радецкого" и "Легенды о святом пропойце". К середине 1920-х Йозеф Рот жил в Германии, много путешествовал по Европе, был популярным журналистом и напечатал отрывки первого незаконченного и незамеченного романа. Но именно с по кусочкам публиковавшегося в газете Frankfurter Zeitung в 1924 году "Отеля "Савой"" началась его литературная известность.

После окончания Первой мировой бывший солдат и писатель Гавриил Дан возвращается домой из российского плена и задерживается в польском городке Лодзь — в отеле "Савой", будто намагниченном на несчастных и растерянных людей. Большинство попадающих туда становятся жертвами отеля, остаются на месяцы и годы без какой-либо цели. И сам герой, хотя очень хочет продолжить движение на запад, тоже крепко застревает на этой межеумочной европейской окраине. Беда Гавриила в том, что с ним ничего не может произойти. Он влюбляется в свою соседку, цирковую танцовщицу Стасю, она в него тоже, но роман кончается, не начавшись, из-за чувственной беспомощности героя. Рядом живет неприятный богатый дядя с семейством, но назревающий конфликт оборачивается парой небрежных разговоров за чаем. Приехавший в город революционно настроенный полковой товарищ Звонимир пытается втянуть Гавриила в борьбу с местной буржуазией, но вполне кровавые волнения проходят как сквозь мутное стекло. Чувства, встречи, деньги, работа, смерть — все оказывается случайностями, на которых попросту невозможно сосредоточиться.

Роман Рота представляет важный для межвоенной европейской литературы тип книжки об обезоруживающем плене чужого города. Это элегически-левацкое повествование об отчужденности человека от истории, текст той же ноты, что "Московский дневник" Беньямина, "Zoo" Шкловского, "Прощай, Берлин" Кристофера Ишервуда, их старший брат, так же рифмующий бездомность, безвременье и безделье. "Отель "Савой"" — книжка более простая, но вместе с тем очень проникновенная. Белое пятно времени вызывает у Рота не только брезгливость и растерянность, но тихую, ленивую любовь, ту самую, которой не хватает его герою на остальную жизнь. И это чувство тут — самое ценное.

Символический порядок

Светлана Адоньева
Пропповский центр — Амфора

Новая книга Светланы Адоньевой — собрание статей на разные темы, объединенных той же идеей, которая лежала в основе ее книги "Дух народов и другие духи" (см. "Коммерсантъ-Weekend" N34 (130) от 04.09.2009): Адоньева говорит о двух "внутренних родителях" постсоветского человека — во-первых, крестьянская, патриархальная традиция, а во-вторых, советская идеология (не парадно-официальная, а та, которая скрывалась в словах воспитателей детсада, в картинках букваря, в санитарных правилах и т. п.). И вот то, как эти два родителя совместно руководят постсоветским человеком, Адоньева показывает на примере самых разных феноменов — отношение деревенских и городских жителей к мусору, картина мира в школьном учебнике математики, "хорошее" и "плохое" перемещение праха, любование природой и т. д. Удобным для профана образом сложные теоретические конструкции сосредоточены в отдельных пассажах в начале или в конце статьи, а собственно описание какого-то феномена делается всякий раз на общепонятном языке. Поэтому читатель может соотнести авторские наблюдения с собственным опытом, а сам этот свой собственный опыт увидеть как взаимодействие крестьянских традиций, советской утопии и современной реальности. Адоньева не только проницательно смотрит, умно толкует и увлекательно излагает, но еще и прекрасно цитирует. И среди ее цитат есть одна, которую необходимо привести целиком. Это масленичная хороводная песня, которую записали в 1985 году в Вологодской области Ю. И. Марченко и В. П. Шифф. "Песня поется от лица тещи, исполняют ее взрослые мужчины и женщины, девки к хороводу вокруг горящих бочек не допускались, а парни, видимо, присутствовали". Эта песня — настоящий поэтический шедевр: она изумительно построена, и у нее невероятный по красоте рефрен. "Я круг бочки хожу, круг медовенькия. // Я на бочку гляжу, на медовенькую.// Оттыкайся, гвоздок, наливайся, медок. // Напивайся, душа, душа зятюшкина. // Он напился, как бык, // Сам не знает, как быть.// Я круг печки хожу, круг муравчатыя. // Я на печку гляжу, на муравчатую. // Открывайся, заслон, вынимайся, пирог. // Наедайся, душа, душа зятюшкина. // Он наелся, как бык, // Сам не знает, как быть. // Круг кроватки хожу, круг тесовенькия. // На кроватку гляжу, на тесовенькую. // На кроватке лежит душа зятюшкина. // Поднимайся, подол, раздувайся, хохол. // Нагребайся, душа, душа зятюшкина. // Он нагребся, как бык, // Сам не знает, как быть".

Григорий Дашевский

Страна изобилия

Фрэнсис Спаффорд
Corpus

Фрэнсис Спаффорд — заметный британский автор нон-фикшена, в любви к которому признается, например, Ник Хорнби. Его книжка-расследование об оттепельном СССР в Англии вышла два года назад, с тех пор появилась на нескольких языках и теперь добралась до России. Здесь ее просветительская функция, конечно, не так актуальна, но книга Спаффорда остается любопытным явлением. Он пишет очень много о чем — от расцвета точных наук до расстрела демонстрации в Новочеркасске, от Хрущева до Галича — пишет то ли вдумчивое исследование о советской культуре, экономике, политике, социологии, то ли разухабистый журналистский очерк, то ли вовсе остросюжетный роман на условно реальном материале. Здесь его текст выглядит местами слишком наивно, как-то неуместно, но тем не менее это возможность посмотреть на собственную историю глазами заинтересованного, удивленного другого.

Псы войны

Роберт Стоун
Азбука-Аттикус

Самая известная книжка важного американского писателя, лауреата кучи премий, а в 1960-х — приятеля Керуака, Кена Кизи и почти всех битников. Вышедший в 1974 году роман "Псы войны" отчасти близок "Страху и отвращению в Лас-Вегасе" Хантера Томпсона. Это тоже история о мучительном разочаровании в беззаботном контркультурном мире 1960-х. Приехавший из Вьетнама журналист Джон Конверс обнаруживает, что в Америке за это время все изменилось не в лучшую сторону, и решает попробовать себя в новой профессии — перевозчика героина. Все очень быстро идет наперекосяк, вскоре герой отправляется в погоню за своим приятелем, бывшим хиппи-философом Хиксом, умыкнувшим наркотики, а заодно и бездумно-свободомыслящую жену Конверса.

Просто люди

Кети Чухров
Альманах "Транслит" — Свободное марксистское издательство

Питерский философ, искусствовед и поэт Кети Чухров совсем недавно выпустила в издательстве Европейского университета книжку "Быть и исполнять" о театральности как категории современной философии. Теперь — в качестве своего рода практической стороны тех же размышлений — появился сборник ее собственных драматических текстов (вообще-то это переработанное второе издание, но первое промелькнуло совсем незаметно). В пьесах-поэмах Чухров сталкиваются вроде бы совершенно несовместимые друг с другом литературные линии: близкие авторам "новой драмы" безжалостные разговоры обиженных и озлобленных людей происходят в обэриутском мире разваливающегося языка, буквальной отмены коммуникации. Одним жестом здесь ставятся под вопрос привычные ощущения социального существования и театрального искусства.

Утрата

Карин Альвтеген
Иностранка

Третий переведенный на русский роман популярной шведской детективщицы. Расследование здесь ведет маргинализованная девушка с пророческим именем Сибилла. Она ночует в заброшенных домах, пробавляясь чем бог пошлет, и случайно попадает в неприятную историю, после которой полиция начинает подозревать, что Сибилла и есть серийный убийца, давно бушующий на стокгольмских улицах. Чтобы обелить собственное имя, девушке приходится искать настоящего преступника.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...