Имя нового египетского президента, пришедшего на смену недавнему "президенту на все времена" Хосни Мубараку, мир, скорее всего, узнает лишь в июне. Впрочем, главная интрига состоит не в том, кто из претендентов в итоге окажется сильнейшим, будет ли это приверженец светской модели или исламист. В этом кардинальное отличие египетских выборов от президентских выборов этого года во Франции или США.
Огромный интерес к первому в истории независимого Египта волеизъявлению граждан, проходящему в условиях реальной политической конкуренции с ее непредсказуемостью, вызван тем, что на этих выборах решается не только судьба пусть и крупной, но одной-единственной страны. Египетские выборы призваны дать ответ на общий вопрос: чем же все-таки стала для Ближнего Востока "арабская весна"? Была ли она разрушительным ураганом, который еще заставит пожалеть вчерашних революционеров с арабских майданов об утраченной золотой стабильности? Или она была очистительным ливнем с грозой, смывающим с государственного фасада надоевшую авторитарную позолоту и пыль, не дающую обществу свободно дышать? И еще: нужно ли было заваривать всю эту кашу, не имея ни единого нового лидера, ни подробной программы реформ, поддерживаемой большинством?
В общем, египетские выборы — это вопрос о цене и состоятельности движения, замахнувшегося на демонтаж архаичной системы, которое может возникнуть где угодно. Движения, начинающегося с Twitter и маршей за честные выборы и заканчивающегося свободным волеизъявлением.
Коллапс прежнего египетского режима, который выглядел таким прочным, был стремительным. Сначала ушла в небытие партия власти, которая на выборах в декабре 2010 года получила в парламенте 81% мест, а спустя считаные недели прекратила существование (и куда девалась ее "всенародная поддержка"?). Вслед за пропрезидентской Национально-демократической партией был изгнан и египетский президент, рейтинг всенародной поддержки которого также неизменно подтверждался на выборах.
Между тем спор противников и сторонников бывшего египетского режима не закончен. Расчет "бывших" строится на том, чтобы сыграть на ошибках и неопытности революционеров и добиться дискредитации свободных выборов, после чего снова наступит всеобщая апатия и произойдет тихая реставрация.
В этой ситуации новый египетский президент, кто бы он ни был, должен будет ответить на главный вопрос: есть ли жизнь после Мубарака? Если качество этой жизни окажется принципиально иным, в прошлое страна не вернется. Если же все в итоге вернется на круги своя, Египет станет еще одной страной, утратившей свой исторический шанс, который дается раз в сто лет.