Венеция, если хватит пороху
Вчера в Москомархитектуре открылась выставка конкурсных проектов на застройку острова за памятником Петру I Зураба Церетели. По сложившейся в Москве неприятной традиции конкурс был заказной, к участию были допущены лишь крупные проектные структуры. Тем не менее, в отличие от недавно закончившейся истории Боровицкой площади, конкурс на остров радует наличием реальных художественных результатов.
Реконструкция острова за Петром входит в общий сверхплан Юрия Лужкова по перестройке центра столицы вокруг Кремля. Театральная площадь строится, Манежная — застроена, на Боровицкую проведен конкурс, сегодня — остров, на очереди — конкурс на Парк искусств на Крымской набережной. Кроме того, прямо напротив — Храм Христа Спасителя, любимое детище мэра.
Сначала казалось, что конкурсы в Москве — дело безнадежное. Соревновались друг с другом крупные институты-монополисты, все это живо напоминало приватизационные аукционы. Однако даже в таком урезанном виде демократия способна принести плоды. С самого начала этот конкурс идет не так, как другие.
Он сходу отсек тех, кто должен был бы застраивать остров по кабинетному праву. Таких двое. Во-первых, Академия Церетели. Ее, разумеется, пригласили продолжить тему Петра Великого. Но Церетели от участия отказался, причем в самый последний момент, когда уже требовалось сдавать материалы. Открытое соревнование, очевидно, ему оказалось не по силам.
Во-вторых, Алексей Денисов, руководитель 5-й мастерской Моспроекта-2, строивший храм Христа Спасителя. Денисов — великолепный менеджер, построить такой храм не шутка, а строитель храма естественно должен получить участок напротив для создания единого ансамбля. Но, как оказалось, в творческом отношении мастерская Денисова довольно бесплодна. Единственное, что привлекает внимание в проекте,— это маяк-звонница, который должен стоять рядом с Петром Зураба. Денисов так долго боролся с Церетели за подряд на росписи храма, что, проиграв, решил символически ему отмстить. Он давит Петра сооружением столь же небесспорным по вкусу, но в полтора раза выше.
С художественной точки зрения среди конкурсантов — три лидера. Это — назначенный в понедельник директором МНИИпокоз Андрей Боков, Александр Асадов от Моспроекта-2 и Михаил Филиппов от Российской академии архитектуры.
Андрей Боков представил решение, композиционно основанное на идее, которую впервые применил в Ватикане великий Бернини. Основная ось, которая пересекает остров по направлению к Храму Христа, решена двумя зданиями, узкий проход между которыми расширяется к храму, создавая очень сильный перспективный эффект. Жаль только, что вид в створе — не Рим, а творение Тона.
Александр Асадов известен своим зданием на Красносельской улице, в прошлом году он получил за него премию правительства Москвы. Это редкий в Москве пример архитектуры, совмещающей в себе черты деконструкции и хай-тека. Столь же "авангардно" решает он и остров, который превращается в его интерпретации в некий космический корабль, современный вариант Ноева ковчега. Над островом парят две огромные трубы старой фабрики, здесь он располагает пропеллеры, которые должны снабжать его "ковчег" энергией. Если Асадов победит, Москва получит свой Центр Помпиду.
И наконец, проект Филиппова. Такое ощущение, что в зале проходила музейная выставка работ архитекторов Екатерины Великой, одна работа осталась, и вот теперь Баженов конкурирует с Боковым и Асадовым. Весь остров Филиппов прорывает каналами, превращая его в Венецию. По верху всех зданий он устраивает сплошной проход — называется это "большой променад", откуда открывается вид и на ансамбль, и на Кремль с храмом. А внутри, на берегах каналов,— Венеция, но вместо палаццо стоят исполненные чисто московской поэзией дворянские городские усадьбы.
Конечно, каналы выглядят довольно фантастично, но рядом с грандиозными московскими стройками они не кажутся неосуществимыми. При этом, в отличие от ямы на Манежной, они действительно красивы. В отличие от всех остальных проектов у Филиппова остров — это не подход к храму, но самостоятельный ансамбль, куда очень хочется попасть. Если у московских властей хватит пороху, замахиваться стоит именно на него. Он реабилитирует весь современный московский историзм, превращая его в полноценное художественное явление. При этом на сегодняшний день это крупнейший в мире неоклассический градостроительный проект. Принц Чарльз при всей любви к неоклассике ни на что большее, чем вилла, замахнуться не может.
В связи с этим возникают два соображения. Во-первых, важно не повторить ошибку Боровицкой площади, когда Москомархитектура, поддавшись давлению разнообразных лобби, изменила по ходу конкурса жюри, чтобы отсеять все талантливые решения (и Боков, и Асадов участвовали в том конкурсе и не прошли во второй тур). Результат был плачевным, второй раз идти по этому пути было бы неумно.
Во-вторых, вызывает сомнение идея закрытых конкурсов. Ее обосновывают тем, что на серьезный проект способны только большие институты. Но вот ситуация, когда лучший, на наш взгляд, проект подан частным бюро, попавшим на конкурс благодаря прозорливости Академии архитектуры. При этом открытый конкурс стоит куда дешевле: платить участникам не надо, а премии идут только победившим.
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН