расшифровывает Дмитрий Бутрин, заведующий отделом экономической политики
В отрыве от контекста история с "обязательным раскрытием бенефициаров" необъяснима: в таких вопросах правительство России всегда было выдержанным. Проблема в том, что контекст этой истории плохо виден. В Белом доме не привыкли публично фиксировать поражения, а именно объемом накопленных неудач, видимо, и следует объяснять несколько истерический характер действий правительства в этой сфере.
Историю вопроса следует начинать с 2005-2006 годов, когда стало очевидно, что уничтожение "внутренних офшоров" после разгрома ЮКОСа и введение в действие нового Налогового кодекса вызвало усложнение такого рода практик в госсекторе. К 2007 году встраивание в бизнес-схему с известными кому надо бенефициарами предпочитал откатам любой, кто в состоянии читать вторую тетрадку "Ъ" (неспособные постепенно становились героями криминальной рубрики первой тетрадки "Ъ"). С расцветом госбанков в 2008 году стало очевидно: знать, что А имеет бизнес в структуре Б, могут все, но доказать это в суде невозможно. "Все было честно, ничего не было — расслабьтесь, это Россия".
Борьба с этим фактом велась не только на фронте "раскрытия бенефициаров": совет по кодификации гражданского законодательства с февраля 2009 года не только безуспешно требовал внести в Гражданский кодекс поправки о "депонировании" информации о собственниках офшоров, но и пытался атаковать акционерные соглашения, ограничить использование квазиказначейских акций в АО и ужесточить нормы аффилированности. Мотив "прозрачности", видимо, был не последним при полупринудительном слиянии РТС и ММВБ. Почти вне внимания публики остались попытки Минфина включить пункты в пользу "раскрытия бенефициаров" в межправсоглашения об избегании двойного налогообложения. Попытки совершенствовать определения аффилированности в законодательстве (вопрос тесно связан с вопросом о бенефициарах) предпринимались в 2007-2011 годах. Минэкономики и Федеральная антимонопольная служба не устали и по сей день, в частности предлагая сейчас обязательную публикацию акционерных соглашений. ЦБ на своем фронте к 2011 году дошел до права вето на любые крупные сделки с акциями банков. Федеральная налоговая служба безрезультатно ставила на "специнспекции по работе с крупнейшими налогоплательщиками" в 2007-2010 годах. Число же ее наступлений на однодневки (которые в известном смысле низкокачественный одноразовый заменитель офшора) сложно сосчитать — минимум раз в полгода. И только Владимиру Путину известно, сколько раз с плачевными итогами очередной закрытой спецоперации по "поиску бенефициаров" к нему приходили из Росфинмониторинга. Известно лишь, что кампания по "раскрытию бенефициаров" в начале 2012 года совпала с поручением первому вице-премьеру Виктору Зубкову создать новую (и наконец уж работающую!) систему контроля за оттоком капитала из РФ.
Когда из всей активности на протяжении многих лет не выходит ничего, есть два пути. Первый — остановиться и подумать, почему не выходит. Второй — "пятиминутка ярости": впереди возврат к планомерной безнадежной борьбе.