Вчера премьер РФ Владимир Путин провел совещание, посвященное реализации идей, изложенных в его статье "Демократия и качество государства". Эта статья была опубликована в газете "Коммерсантъ" перед президентскими выборами. После выборов настало время реализовать основные ее предложения. О том, как происходит реализация предложения о механизме гражданских инициатив,— специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.
Для того чтобы обсудить рядовую, можно сказать (то есть одну из семи), газетную статью Владимира Путина, в Ново-Огареве собрались большие силы. Здесь было около десяти членов правительства и примерно столько же представителей общественных организаций, так или иначе, в меру своего умения, сочувствовавших Владимиру Путину во время его избирательной президентской кампании.
Премьер для начала признал, что гражданское общество должно, "безусловно", стать настоящим соавтором всех проводимых властью преобразований.
То есть и отвечать за них тоже.
Для иллюстрации своих слов премьер предоставил слово замминистра экономического развития Олегу Фомичеву, который для иллюстрации своих слов использовал 12 слайдов.
— Первое — это инициирование решения,— разъяснил господин Фомичев.— Это то, о чем вы, Владимир Владимирович, сказали в рамках сбора 100 тыс. подписей и обязательности рассмотрения соответствующих инициатив... И коротко остановлюсь на открытости и оценке гражданами качества работы органов государственной власти и поддержке граждан и бизнеса в спорах по административным вопросам с государством.
Именно на этом, казалось, стоило бы остановиться поподробнее. Но сразу стоит сказать, что до этого очередь не дошла вообще. Обсудили предвыборную инициативу Владимира Путина про обязательное рассмотрение в Госдуме идеи, которую в интернете поддержали 100 тыс. пользователей.
- На слайде N 1,— докладывал Олег Фомичев, — коротко изложен зарубежный опыт... Хорошо действует проект Великобритании, который называется "Электронные петиции". При наборе 100 тыс. голосов соответствующая инициатива должна быть рассмотрена в парламенте. Но у них членами парламента является правительство, и в этом смысле можно сказать, что одновременно и правительством, и парламентом рассматривается эта инициатива.
Таким образом, британцам просто повезло. В этом смысле британский опыт к нам никакого отношения не имеет. "Европейская гражданская инициатива — тем более, так как,— коротко резюмировал Олег Фомичев,— более забюрократизирована". А бюрократизация гражданских инициатив, как известно, не наш путь.
Особый российский путь по предложению Олега Фомичева состоит в том, чтобы создать общественную инициативу. (Не путать с Общественной палатой. А может, и путать.)
Для начала необходимо наладить аскетичный, по выражению господина Фомичева, портал, где будет изложена гражданская инициатива и где можно будет проголосовать за нее. Насчет голосования против у разработчиков пока единого мнения нет.
Если в течение года гражданская инициатива набирает 100 тыс. голосов, то ее рассматривает правительство, которое затем выходит на Госдуму.
— Правительство,— объяснил Олег Фомичев,— в обязательном порядке должно эту инициативу отработать, публично сказать... Если оно ее не поддерживает, то объяснить публично, почему оно ее не поддерживает.
— Надо найти способ,— перебил заместителя министра премьер,— не выставлять все время правительство в контры с авторами инициативы.
— Ровно как раз это и предлагается,— согласился господин Фомичев.
— Но как учесть?! — спросил премьер.— Нужно, чтобы те, кто не согласен, имели возможность тоже на портале высказывать свое мнение.
То есть чтобы была возможность, если что, прикрыться их мнением.
Олег Фомичев горячо согласился и с этим.
— А то что, если инициатива будет поддержана 100 тыс., а 5 млн скажут: нет, мы просим этого не делать! А? — уточнил Владимир Путин.
Замминистра задумался. Так глубоко он в ткань премьерской статьи о демократии не всматривался.
Но самое удивительное: и автор статьи, похоже, тоже. Чем дольше продолжалось обсуждение, тем стремительнее запутывалась ситуация.
— Инициативу ведь можно загубить! — с тревогой сказал премьер.— Все-таки голосовать за и против нужно разрешить, потому что надо учесть все эти мнения.
— То есть можно голосовать за и против, но учитывать при рассмотрении голоса за, правильно? — неуверенно переспросил замминистра, которому поручено разрабатывать механизм реализации гражданской инициативы.
— Но если 100 тыс. набрали, все равно правительство обязано рассмотреть, учитывая и другую точку зрения,— поправил его господин Путин.
Я уже понимал, что в этом обсуждении дорого каждое слово.
— Хорошо! Правильно! — обрадовался Олег Фомичев.— И по результатам доклада федерального органа если правительство или комиссия по законопроектной деятельности принимает решение о целесообразности разработки, то правительство качественно разрабатывает соответствующие законопроекты и по установленной процедуре вносит их в парламент...
— Мы не усложняем в данной ситуации? — неожиданно вмешался министр связи и коммуникаций Игорь Щеголев.— А если, скажем, сама идея не найдет поддержки парламента и будет им отвергнута, а мы до этого проделали большую работу, подготовили законопроект и затянули на несколько месяцев, а то и на год — у нас законопроекты быстро не готовятся, когда в правительстве согласовывают... Будет копиться общественное недовольство.
Игорю Щеголеву хотелось верить.
— Смотрите,— продолжал он.— Идея получила поддержку, 100 тыс. человек под ней подписались, и тут пошли опять все эти бюрократические игры. А потом в конце концов парламент эту идею отвергнет. Может, все-таки поработать с парламентариями, чтобы они на уровне идеи давали оценку, стоит ли готовить законопроект?
— Но все равно на экспертном правительственном уровне это должно быть изучено,— произнес Владимир Путин.
Похоже, идея казалось ему более понятной и простой, когда он писал статью. А теперь она каждую секунду обрастала объемными ненужными нюансами. Он уже не успевал следить за возможной реакцией гражданского общества, скоростью прохождения инициативы в правительстве и углубляться при этом в нюансы парламентаризма...
— Хороших идей много,— наконец произнес Владимир Путин.— Но мало легкореализуемых.
По крайней мере это ему теперь было ясно.
Он даже вспомнил, что в Советском Союзе хотели построить коммунизм, но оказалось легче и дешевле провести Олимпиаду-80.
В этом смысле в Российской Федерации хотели построить капитализм, но, видимо, оказалось легче провести Олимпиаду-2014.
— Просто чтобы не зацикливаться на том, что мы должны войти в парламент обязательно с готовым законопроектом,— повторил тем временем Игорь Щеголев.— Потому что могут быть такие идеи, которые потребуют колоссального федерального закона, многосоставного, сложного...
Премьер начинал сердиться:
— Если инициатива набирает 100 тыс., а потом парламентарии поддержат, а потом вышли на правительственный уровень, с экспертами поработали и решили, что это требует таких колоссальных затрат, что это нереализуемо в ближайшие 50 лет. И все скажут: ну мы молодцы, хорошо, все — за, а в правительстве — против!
Он все-таки заботился о репутации правительства, в котором не собирался работать.
— Нет, все правильно,— сказал Игорь Щеголев.
— А что правильно?!
— Идея есть,— снова рассказал Игорь Щеголев,— эксперты правительства оценили, сказали: да, это реализуемо или нет, нереализуемо. Пришли в парламент, сказали, что есть такая идея и, по нашим оценкам, она может быть реализована. Вы, парламент, как относитесь к идее?
— Так если до конца правительством не проработана,— перебил его премьер,— чего в парламенте-то обсуждать? Вот вы в области связи...
— Да,— подтвердил Игорь Щеголев.
— Можно напридумывать все, что угодно! И все поддержат. А приди к вам и вашим экспертам, и вы скажете: это невозможно сделать!
— Нет, я сейчас беру тут ту ситуацию, где мы решили, что это возможно сделать,— невозмутимо ответил господин Щеголев.
— А как мы решили? — с надеждой переспросил его Владимир Путин.
— Ну вот мы проработали экспертизу. Пришли ко мне депутаты и говорят, например: нам нужен новый закон о связи или какой-нибудь информационный кодекс. И мы со всем этим согласились. А потом два года мы пишем этот закон о связи. У нас быстрее с такого рода законами не бывает. Мы закон о почтовой связи два года не можем пропихнуть нигде! — сорвался Игорь Щеголев.
— Вы думаете, что на площадке Госдумы быстрее это пройдет, что ли, я не понимаю?! — сказал премьер.
— Я думаю, что, если мы будем ориентироваться на то, чтобы каждый раз даже после правительственной экспертизы входить с готовым законопроектом... Я просто про формальную сторону говорю.
— А кто будет его готовить-то? — подозрительно спросил премьер.
— Просто разбить на такие этапы,— пояснил Игорь Щеголев.— Мы провели экспертизу, Дума поддержала, и потом мы готовый проект вносим...
— Игорь! — взволнованно произнес Владимир Путин.— Кто будет готовить сам проект?!!
— Пускай правительство потом готовит,— поставил точку Игорь Щеголев.
— Да какая разница, поддержана инициатива или нет, если она не будет реализовываться два года? — горько качал головой Владимир Путин.— Я не понимаю, в чем смысл!
Он отбросил условности и говорил одну только правду.
— Извините, можно? — робко спросил Дмитрий Костенников, замминистра юстиции. Я так понимаю, что предложение в том, чтобы парламент, как вы сказали, в нулевом чтении рассматривал концепцию законопроекта, вот и все.
Дмитрий Костенников шел на выручку Игорю Щеголеву.
— Да никто не против! — сказал премьер.
— В первом чтении! — против оказался глава РСПП Александр Шохин.
— Нет,— опять замкнулся в себе премьер,— первое чтение — это совсем другое.
— Это уже не концепция,— подтвердил Игорь Щеголев.
— А законопроект!..— не выдержал кто-то за столом.
— Это уже не концепция...— эхом откликнулся Владимир Путин.
Тут наступила очередь вносить ясность Михаила Барщевского, полномочного представителя правительства РФ в Конституционном суде РФ и в некоторых других судах:
— Плюс ко всему я хочу предупредить об одной опасности: депутаты Государственной думы будут видеть голосование в интернете, и, как только набирается 95 тыс., мы никак не помешаем депутату Государственной думы, который хочет попиариться, внести это в законопроект, если мы вот как бы исключаем их из процесса. Это первое. А если мы за ними оставляем этот процесс, то он уже попиариться не успеет, потому что все равно это рассматривается тогда в Государственной думе.
Владимир Путин все-таки старался вникнуть.
— Мне кажется,— продолжил Михаил Барщевский,— что если брать слайд, то между 6-м и 7-м пунктами слайда надо было бы включить еще один — 6а. И вот это может быть экспертная группа: либо экспертная группа Государственной думы, либо экспертная группа правительства — это какое вы решение примете. Вот эта экспертная группа, оценив инициативу, публично обязана, конечно, разъяснить свою позицию. Но она либо ее пропускает, либо не пропускает.
Он привел простой, на его взгляд, пример — мораторий на смертную казнь:
— Идею отменить мораторий, если ее завтра выбросить в интернет, поддержит не 100 тыс., вы понимаете, а десятки миллионов! Идея распустить ГАИ — 100 тыс. подписей гарантирую в первый день. И Конституции не противоречит. Значит, нужна группа экспертов, которая не только по формальному основанию... Мне кажется, это важный элемент между 6-й и 7-й позициями.
Он назвал свою новую позицию "6а".
— Мой тезис к чему сводится? — произнес господин Барщевский.— У этой экспертной группы должно быть...
— Я думаю, вы правы,— устало сказал Владимир Путин.— Я согласен...
Но тут кто-то вдруг вышел с радикальным предложением: чтобы гражданская инициатива поступала сначала все-таки в парламент.
— Минуя правительство? — ошарашенно переспросил премьер.
Он, похоже, не мог поверить, что дискуссия на эту тему начинается с самого начала. Затухавший было огонь запылал снова.
Ясно становилось только одно: в таком огне гарантированно сгорит любая гражданская инициатива.