Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) признал расстрел польских офицеров в Катыни военным преступлением. Он вынес решение по иску потомков 12 казненных поляков. Правда, судьи решили, что не имеют полномочий решать, нужно ли заново открывать закрытое в 2004 году расследование. Это решение будет обжаловано в Большой палате ЕСПЧ адвокатами польских истцов. Обозреватель "Коммерсантъ FM" Константин Эггерт считает решение суда моральным поражением официальной Москвы.
Иностранцы опять делают за нас, россиян, ту работу, которую мы должны делать сами. Не российский, а международный суд признал массовые казни 1940 года тем, чем они и были, –– военным преступлением. Вдобавок он подверг сокрушительной критике российскую юстицию –– и за черствое отношение к родственникам жертв, и за закрытие архивов, и за фактический отказ сотрудничать с судом в этом деле.
Судебные издержки должна заплатить Россия. Это один из ключевых признаков поражения в процессе. Могу представить себе бурю, которая поднимется в том стакане воды, который называется "официозная пропаганда". Набившие оскомину разговоры про "русофобию" и "пересмотр итогов Второй мировой войны" хлынут бурным потоком с телеэкранов. Конспирологи, доказывающие, что на самом деле польскую элиту расстреливали немцы, станут желанными гостями в студиях госканалов. Этот абсурд уже который год вгоняет меня в ступор.
Сначала советская власть в 1990 году, потом российская –– несколько раз –– признали расстрелы поляков преступлением сталинского режима. Уже два раза показали еще три-четыре года назад фактически запрещенный в России фильм Анджея Вайды "Катынь". Уже все, у кого не отшибло способность логически мыслить, поняли: Сталин и Гитлер почти два года, с сентября 1939 по июнь 1941 года, были союзниками. Почему после всего этого нельзя полностью открыть архивы, пригласить потомков в Москву и сказать им устами нашего президента: "Это и наша трагедия и наша боль! Современная Россия –– это новая Россия, но она просит у вас прощения".
Ведь каждое предыдущее извинение сопровождалось каким-нибудь "но": "но компенсаций платить не будем", "но архивы полностью не откроем", "но", "но", "но"... Так не извиняются. Так заметают следы. Кстати, что такого секретного есть в этих десятках, если не сотнях, пока не рассекреченных папок из архивов НКВД? Имена палачей и их начальников? Они мертвы. Списки жертв? Их обнародование поставит окончательную точку в трагических историях тысяч польских семей, но не более того. Кстати, даже если полное рассекречивание произойдет завтра, эффект от него будет намного меньшим, чем мог бы быть, если бы Россия сделала это добровольно.
Рано или поздно, все тайны Катыни будут раскрыты. И тогда нам: и народу, и власти –– останется только пожалеть о том, что мы так долго берегли репутацию убийц, вместо того, чтобы создавать новую, гуманную репутацию новой, некоммунистической России.