О том, почему он выходил на оппозиционные митинги и как видит политику после 4 марта, управляющий УК "Теорема" Игорь Водопьянов рассказал корреспонденту SR Яне Карповой.
SOCIAL REPORT: Вы никогда не высказывали политических идей, никогда не придерживались определенных взглядов. Почему вдруг заинтересовались политикой?
ИГОРЬ ВОДОПЬЯНОВ: Я всегда следовал определенной идеологии. И когда появился прообраз политической партии, которая придерживалась близких мне взглядов, я посчитал разумным принять участие в процессе формирования нового политического движения.
SR: В чем выражается ваша идеология?
И. В.: Праволиберальная. Еще в детстве я прочел книгу "Атлант расправил плечи" Айн Рэнд, в которой, по моему мнению, изложены принципы правильного устройства современного государства и общества.
Проще говоря, чем меньше государство будет вмешиваться в жизнь граждан, тем лучше. Оно должно уважать тех, кто строит свой бизнес, а не рассказывать по телевизору о том, что олигархи развалили страну. Да, я не выступаю за социальное государство, поскольку подобное государство в исполнении России — это постоянная нехватка денег и все плохо.
Суть праволиберальной идеологии — движение вперед. Для начала определим: а кто, собственно, туда стремится? Чиновники и сотрудники многочисленных силовых структур никуда не рвутся. Пенсионерам сколько пенсии ни повышай, они тоже не попутчики в модернизации. Поэтому наша цель — ежегодное увеличение (хотя бы на 1%) тех людей, которые стремятся вперед, и, соответственно, создание определенных условий для их развития. Сейчас основной тормоз в этом — забюрократированность. Я считаю, будущее у России как самостоятельного государства есть только в случае радикальной дебюрократизации системы и высвобождении энергии людей, не связанных с "распилом" бюджета и охранительными функциями. В противном случае мы все больше западной частью страны будем попадать под влияние брюссельской бюрократии, а восточной — под влияние пекинской.
SR: С этих идей и началась ваша политическая деятельность, если так можно сказать?
И. В.: Она как началась, так сразу и закончилась. Все произошло очень динамично. В сентябре прошлого года я уехал на Ибицу. Незадолго до отъезда я встретился с Юрием Рыдником (председатель совета директоров Балтинвестбанка. — SR), по приглашению которого я вступил в партию "Правое дело". Юра пообещал, что выдвинет мою кандидатуру в Госдуму. Но пока я отдыхал неделю на Ибице, все развалилось, и приехал я обратно в Петербург беспартийным.
SR: Тем не менее вы не отказались от своих политических взглядов. Насколько я знаю, ходили на оппозиционные митинги после парламентских выборов.
И. В.: Да, я считаю, что было правильным сходить на митинг и выразить свое несогласие. Ведь надо было же как-то до власти донести, что мы против того, чтобы был такой подход к формированию Госдумы.
Но в то же время я не испытывал никаких иллюзий насчет того, что на президентских выборах большинство проголосует за Владимира Владимировича. Народ стройными рядами голосует за начальство. Будет другое начальство — отдадут свои голоса за него. Есть три простые мысли, которые сидят в голове каждого россиянина. Первая — "Царь хороший, бояре плохие"; вторая — "У меня что-то было, но это кто-то украл" (при этом непонятно, что было и кто украл); третья — "Вокруг России враги". Все. Манипулируя этими темами, можно управлять российским обществом как угодно.
SR: Ну все-таки нельзя все обобщать. Есть и те, кто настроен оппозиционно по отношению к существующей власти.
И. В.: Согласен. Но я все-таки страшно далек от большинства участников оппозиционных митингов. Партия с праволиберальной идеологией не может изначально набрать больше 10% голосов в обществе. Поэтому не все лозунги, которые выдвигали выходящие на митинги, были мне близки. В частности, речь идет о партии "Справедливая Россия" и подобных ей. Кроме того, я поддерживал не так называемое оппозиционное интеллектуальное меньшинство, а людей, которые занимаются бизнесом, которые сами себя кормят, платят налоги и которых непрерывно прессуют милые ребята в погонах. Но таких людей очень мало не только в Петербурге, но и в стране в целом.
SR: А много ли у вас единомышленников среди петербургских бизнесменов?
И. В.: Очень много людей разделяло мою точку зрения. Когда я еще по осени имел отношение к "Правому делу", многие мои знакомые бизнесмены звонили мне и предлагали свою помощь. Но поскольку партия довольно быстро развалилась, помогать, собственно, уже было некому.
В том числе и на митинги выходило очень много моих знакомых. Но надо принимать во внимание, что средний и большой бизнес в России (малый я не беру) — это чистой воды коллаборационизм.
SR: Как вы сейчас относитесь к Михаилу Прохорову и вообще к такому мнению, что он — кремлевский проект, созданный для удовлетворения оппозиционно настроенной общественности?
И. В.: Да какая разница, ведь ничего другого нет! Почему мы постоянно ковыряемся, подвох какой-то ищем? Если он говорит то, что мне близко, зачем мне тогда думать, сурковский это проект или еще чей-то? Это бесконечные споры российской интеллигенции, которая может принять только истинные ценности. Но жизнь богаче, нежели это все!
SR: Как ситуация изменилась после президентских выборов в бизнес-сообществе в Петербурге?
И. В.: Сейчас ничего не происходит. После декабрьских и до президентских выборов я был на встрече с Прохоровым, который сказал, что после 4 марта намерен создавать новую партию. Я с глубоким уважением отношусь к нему, но мне кажется, что в нем недостаточно харизмы, мало личного стремления в этом направлении. Он несколько поверхностно относится к этому делу. Тем не менее я по-прежнему поддерживаю его и уважаю.
Но если Прохоров все-таки соберется создавать партию, посмотрим, как это будет реализовываться. Насколько она необходима — я тоже не могу сейчас сказать. Мы же зимой не ходим за грибами! Поэтому будет политика — будем ею заниматься, не будет — продолжим коллаборационизм.
Стоит понимать, что бизнес-сообщество не завязано на самого Путина. На него завязаны его близкие друзья и знакомые, те, кто занимаются крупным государственным бизнесом. А если говорить про обычных бизнесменов, как я, то нас в большей степени интересует власть города Петербурга, нежели власть России.
SR: И как вы оцениваете сегодняшнюю власть Петербурга?
И. В.: После смены губернатора первое, что сделала новая команда, — дернула стоп-кран. Все стоит уже полгода и никто не может ответить на вопрос: "А мы вообще когда-нибудь поедем?" Наверное, новое правительство пришло с мыслью, что до него тут все воровали. И для того чтобы остановить воровство, они остановили все — крупные проекты, утверждение проектов планировок. В комитете по градостроительству и архитектуре лежит 160 неутвержденных проектов. При этом узнать, когда начнут согласовывать, невозможно, поскольку наши чиновники — это высшие существа, а поступки высших существ предсказывать сложно. Поэтому в нашей стране невозможно проводить долгосрочное планирование. И мы ежедневно занимается оперативным менеджментом.