Брюс Науман в Центре Помпиду
В парижском Центре Помпиду, закрытом на ремонт до 2000 года, открылась Южная галерея. Открылась она выставкой крупнейшего современного американского художника Брюса Наумана. Многие западные эксперты выдвигают его на роль "самого главного" в современном искусстве, на то место, которое занимали умершие Энди Уорхолл и Йозеф Бойс. О выставке рассказывает наш парижский корреспондент ВЛАДИМИР Ъ-МИРОНЕНКО.
Есть художники, которые действуют по принципу "простота — хуже воровства". В искусстве это путь тех, кто хочет спрятать нехватку идей и таланта за декоративную ширму многозначительности. Им сложно быть умными, но можно "казаться таковыми".
Всемирный успех Брюса Наумана связан как раз с обратным принципом: все гениальное — просто. Но просто и лаконично лишь по удивительной чистоте формы, в которой нет ничего лишнего. На самом деле Науман — один из самых сложных и глубоких художников последней четверти века, не подпадающих под классификации по стилям и направлениям.
Науман оставил занятия живописью еще в середине 60-х годов, когда ему было 25 лет, и начал использовать в своей работе те материалы, которые прежде всего поддаются механическому репродуцированию: фотографию, звукозапись, кино- и видеопленку. Сегодня в Бобуре показывают именно эту, пожалуй, самую значительную сторону его творчества за прошедшие 30 лет.
Выставка построена самим автором в форме некоего спиралеобразного лабиринта, где видеоинсталляции и неоновые объекты размещены без всякой хронологии. Каждая работа — это тема, причем глобального свойства. Самый узнаваемый "фирменный" прием — "говорящая голова". Такие головы смотрят на зрителя с экрана телевизора или с больших настенных видеопроекций и с абсолютной убежденностью, доходчивостью и простотой сообщают о самом что ни на есть главном. Говорящие головы, как правило, профессиональные актеры, поэтому получается весьма убедительно.
Одна голова в телевизоре, глядя в упор "с последней прямотой" говорит посетителю: "Я не хочу умирать, ты не хочешь умирать, мы не хотим умирать. Это — страх смерти!" На соседнем экране другая голова вторит ей: "Я — хороший парень, ты — хороший парень, мы — хорошие парни. Это — хорошо!" И так далее. Просто и по существу.
Другая голова на экране крутится и завывает в трансе, напоминая дервиша, совершающего ритуальный танец. Тот, кто не видел ни дервишей, ни Наумана, наверняка вспомнит Спартака Мишулина в роли Саида из "Белого солнца пустыни". Разительное сходство торчащей из туркестанского песка и подвывающей что-то свое головы Саида и Брюса Наумана заставляет по-новому взглянуть на наше славное прошлое, где голова Саида появилась на двадцать лет раньше. Интересно, видел ли ее Науман?
На этот вопрос он мог бы ответить новой инсталляцией "Мир во всем мире", где две пары голов немалых размеров ведут между собой странный диалог, без конца повторяя только две фразы: "Я с тобой говорю" и "Ты меня слушаешь".
Науман дает уроки не только постиндустриального дзен-буддизма. Не чужд ему и мир галлюцинаций, но предельно строгий и лаконичный. Зайдя в абсолютно пустую ярко освещенную белую комнату, посетитель тут же услышит невесть откуда взявшийся шепот: "Пошел вон из моей головы! Вон из моей комнаты!" Ничего там так и не увидев, зритель, естественно, из нее вскоре уйдет.
И попадет на другую инсталляцию "Антропология/Социология" (ту, что с большим успехом была выставлена на Венецианском биеннале). Здесь голова лысого актера со многих экранов будет орать на него: "Бей меня, ешь меня, Антропология! Помоги мне, накорми меня, Социология!" Если зритель не испугается и останется в этом темном зале на пару минут, то он рискует сам войти в гипнотическое состояние и начнет воспринимать эти крики как некую полифонию. Слова теряют смысл, превратившись в мелодию. А зрителю становится хорошо.
Удивительно то, что Науману удается высказаться просто и прямо практически в каждой работе. Еще одна работа о жизни и смерти — "Сто раз живи и умирай". Многометровое панно с неоновыми буквами, составляющими сто фраз из трех слов. В начале каждой фразы стоит глагол типа "иди, спи, пробуй, играй", а в конце неизменные "живи" или "умирай". Художник дает указания. По-честному. Зритель ему верит и даже улыбается.
Любопытная деталь: абсолютно все работы Наумана приехали на выставку из крупнейших частных коллекций и музеев. И стоят они дорого. Так, легко и непринужденно, еще раз был развеян миф о том, что некоммерческое, "большое" искусство не находит себе покупателя. Видно, все-таки находит. Спрос на Наумана сегодня значительно превышает его возможности.
Работы Наумана просты, потому что они универсальны. Они доступны пониманию человека любого, даже довольно низкого уровня культуры. А это — редчайшая удача для высоколобого современного искусства, от которого сбежала значительная часть публики. Сделать так, чтобы тебя понял и эрудит, и недоросль, так же трудно, как попасть в десятку. Науман сделал это. Наверное, поэтому он уже десять лет как переехал жить в американскую глубинку, на свое ранчо в штате Нью-Мехико, где в свободную от современного искусства минуту спокойно занимается разведением лошадей.