Самым богатым членом правительства стал вице-премьер Александр Хлопонин. Согласно опубликованным декларациям членов кабмина за 2011 год, заработок Хлопонина по сравнению с 2010 годом увеличился примерно в 20 раз. Доход Владимира Путина за год сократился почти на полтора миллиона рублей. Директор Transparency International в России Елена Панфилова прокомментировала данные ведущей Маргарите Полянской.
— В прошлом году у большинства членов правительства доходы либо не изменились, либо вообще уменьшились. По-вашему мнению, с чем это может быть связано?
— Может быть, это связано с большей аккуратностью при заполнении декларации. Может быть, с осознанием того, что в дальнейшем будут регулярно проверять и переоформлением какой-то собственности.
— Это такая перестраховка в преддверии проверки?
— Просто вдруг выяснилось, что эти декларации действительно надо из года в год заполнять. И мы трубили на каждом углу, и вы, СМИ, и мы, эксперты, что чем больше человек показывает изначально, тем это лучше. Но при этом, все как-то забывали, что надо показывать какую-то соразмерность тому, что реально происходит. И сейчас у нас такие подвижки происходят, я смотрю на таблицы, которые довольно спешно и оперативно все сейчас опубликовали. В сравнении с прошлым годом и с этим годом у кого-то очень прибавилось, у кого-то очень убавилось. Пока согласия в рядах товарищей нет.
Трудно предположить, притом, что ставки на госслужбе приблизительно одинаковые и условия социального обеспечения приблизительно одинаковые. И чтобы столь драматически доходы, официальные доходы, могли сильно меняться... Вдруг у кого-то резко победнели жены или, наоборот, резко обогатились супруги. Соответственно, я думаю, что сейчас навскидку говорить, в чем причина всего этого, не имеет смысла, можно просто сесть — этим занимается много общественных организаций, мы этим занимаемся — сравнить декларации прошлого, позапрошлого года, посмотреть на динамику, посмотреть, как это соотносится с изменением среднего уровня зарплаты, и уже тогда делать выводы.
— Выводы, все-таки подобная отчетность чиновников — это, по-прежнему, эффективный способ борьбы с коррупцией, конкретно на примере нашей страны, если все-таки не брать мировую практику?
— А это вообще не способ борьбы с коррупцией.
— Выставляют его сейчас именно так наши власти, что это панацея.
— Это, скорее, опыт и инструмент предотвращения возможной коррупции, потому что если коррупция свершилась, никакими декларациями ее не победишь. А приучить чиновника к тому, что он подотчетен, они очень нервничают, как видите, у них там все меняется, они постоянно протестуют, разные меры контроля. Не только чиновники, но и депутаты.
Вот один депутат тут заявил, что он ничего, он против того, чтобы его декларация публиковалась, что это наносит ему какой-то вред, и не в силах раскрыть эту информацию, которую он не хочет раскрывать, и хочется ему, в таком случае, ответить: "Тогда не надо входить в публичные лица, если ты не хочешь публиковать такую информацию". Это скорее такой инструмент обучения публичных должностных лиц тому, что вы не закрытая касса, вы не служите сами себе и только государству, вы служите нам и перед нами должны отчитываться.
Эта мысль прививается очень долго, с большим трудом, и попутно у нее есть некий антикоррупционный эффект: особо совестливых, которые считают, что им все равно все придется показывать, может, от чего-то остановит. Но при этом, те, кто поставил во главу угла своей деятельности незаконное обогащение на поток, как получали эти средства незаконного обогащения, как умели их прятать от всяких деклараций, так и продолжают уметь. Декларации не ловят злостных коррупционеров, декларациями мы не поймаем тех, кто точно решил что-то запрятать. Для этого должны существовать другие инструменты.