Премьера / опера
Репертуар Национальной оперы пополнился "Доном Карлосом" Джузеппе Верди. Помпезность и роскошь постановки поразила ЛЮБОВЬ МОРОЗОВУ.
Оперу "Дон Карлос" знаменитому итальянскому композитору заказал парижский театр Grand Opera, и это обстоятельство многое объясняет в ее драматургии. Разве самому Джузеппе Верди, стороннику интенсивного действия и жарких, чувственных сцен, пришло бы в голову сочинять пятиактную махину, в которой человеческие страсти служат лишь оживлением событий испанской истории XVI века, а сцены сожжения еретиков на костре чередуются со сказочным балетом? Это Фридрих Шиллер, автор одноименной поэмы, положенной в основу либретто оперы, считал своим долгом отомстить кровавой инквизиции за несчастных жертв, желая, чтобы "меч трагедии вонзился в самое сердце той людской породы, которую он до сих пор лишь слегка царапал". Композитор же мучился и стонал над ее написанием, едва успевая к оговоренному условиями контракта сроку, и в смятении сокрушался: "Опера либо получится лучше остальных, либо будет ужасной". Эти слова стали пророческими, причем оба утверждения оказались верны. С одной стороны, партитура получила такую роскошную оркестровку, какой нет ни в одной другой опере композитора. С другой — сам автор с ней изрядно намучился, сделав несколько редакций, но так и не удовлетворился ни одной из версий.
Кажется, постановщиков спектакля в Национальной опере вопрос о том, как облегчить это монументальное произведение, волновал в последнюю очередь. Складывается такое впечатление, что и взялись они за него вместо ранее анонсированного "Отелло" того же Джузеппе Верди именно из-за грандиозности "Дона Карлоса" — хотелось бабахнуть, как из пушек, продемонстрировав, что и грант Европейского союза на 700 тыс. евро осваивается должным образом, и театр при новом руководстве стал еще краше и пышнее. Для спектакля пошили более 400 костюмов, в нем, кроме оркестра, задействован еще и духовой ансамбль, играющий за кулисами, а на сцену вывели почти всю труппу — дрожь пробирает, когда видишь это актерское войско. Величественные декорации меняются в течение спектакля несколько раз, и каждая их смена занимает около пяти минут; сокращенное до трех актов действо длится чуть ли не четыре часа, так что главный герой гибнет только ближе к ночи, в половине одиннадцатого. Костюмы и декорации Марии Левицкой сногсшибательны: во всю стену монастыря Сан-Джусто висит огромный позолоченный иконостас с Иисусом Христом размером чуть ли не с его же статую в Рио-де-Жанейро, неподъемно тяжелые платья героинь столь изысканны, что сами по себе являются предметами искусства.
Сценическое убранство настолько яркое, что сама опера, кажется, служит лишь дополнением к нему. Режиссер Анатолий Соловьяненко обращается с персонажами, как с шахматными фигурами, занимаясь исключительно их механическим перемещением по сцене, лишенным какого-либо смысла. Странным образом подобраны и исполнители главных ролей. По сути, своим ролям соответствуют лишь Анжелина Швачка (принцесса Эболи), Сергей Магера (Филипп II) и Геннадий Ващенко (Родриго ди Поза), затмевающий собой Сергея Пащука, который играет Дона Карлоса. Кстати, и Виктория Ченская, представляющая королеву Елизавету, откровенно уступает Лилии Гревцовой, исполняющей партию Голоса с неба. Немного сходства и в голосе, и фигуре у Тараса Штонды с сухим старцем — злым Инквизитором. Наконец, самое странное — несмотря на фантастическое количество сценических репетиций, которых было проведено около полусотни, все без исключения солисты в ходе спектакля остаются автономны. Даже в любовных сценах они практически не поворачиваются друг к другу, боясь оторвать взгляд от дирижера, словно поют не Верди, с его нерушимой ритмической пульсацией, а по меньшей мере "Воццека" Альбана Берга.
Оркестр, кстати говоря, в постановке — едва ли не самый благополучный элемент. Дирижер Николай Дядюра, слава богу, осознает, что его музыканты — хотя и важная, но все-таки не основная составляющая общего звучания. Конечно, и тут не все в порядке — во всегда отличавшемся "дедовщиной" коллективе крепкие молодые исполнители сидят за последними пультами, а утратившие былую форму пенсионеры — за первыми. И тем не менее красоту музыки Джузеппе Верди музыкантам удается передать. О ней, очевидно, наряду с роскошью костюмов и декораций и будут вспоминать зрители, покинув зал Национальной оперы.