Друзья и мир

При Дмитрии Медведеве Россия впервые вступила в войну за пределами своей территории, едва не оказалась в международной изоляции, мирилась с Западом и помогала наказывать иранский режим санкциями, а ливийский — бомбами. В рамках проекта "Медведев. Итоги" "Власть" пытается определить, куда завел Россию внешнеполитический курс уходящего президента.

Дмитрий Медведев признавался Бараку Обаме во время их последней встречи в Сеуле 26 марта: "Последние три года были, может быть, лучшие три года в истории взаимоотношений между Россией и США за последнее десятилетие". Признание можно считать чистосердечным: лидеры расстались друзьями. Сентиментальный Обама даже передал российскому коллеге конверт с написанной от руки личной запиской. Похожие конверты уходящие американские президенты по давней традиции оставляют своим преемникам перед тем, как покинуть Белый дом. В таких посланиях обычно содержатся наставления. Но Обама никаких советов Медведеву не давал. Мелким почерком он благодарил друга Дмитрия за доверие, позволившее им вместе решить много проблем. Медведев был настолько тронут, что не удержался и показал записку нескольким сопровождавшим его членам делегации.

А ведь этой идиллии могло и не случиться.

Медведевская внешнеполитическая четырехлетка началась так, что имела все шансы оказаться едва ли не худшим со времен холодной войны периодом в отношениях России и Запада — из-за российско-грузинской войны в августе 2008 года.

Рассказывают, что решение Медведева начать операцию по принуждению Грузии к миру, а затем признать независимость Абхазии с Южной Осетией было единодушно поддержано всеми членами российского правительства и сотрудниками кремлевской администрации. Лишь редкие чиновники сомневались в дальновидности признания отколовшихся от Грузии регионов независимыми государствами. "Представьте, что в один прекрасный день к власти в Грузии придет какой-нибудь Медведешвили или Путиношвили,— фантазировал в разговоре с "Властью" российский дипломат, и сейчас влияющий на принятие решений.— Он прикажет арестовать и осудить военных преступников, отдавших приказ напасть на спящий Цхинвал. Вернет Грузию в состав СНГ и подаст заявку на членство в Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ). А после прилетит в Москву и попросит только одного: верните нам, пожалуйста, Абхазию и Южную Осетию. Что мы ему ответим? Не знаете? Вот и я не знаю". На вопрос, излагал ли он эти соображения президенту Медведеву, чиновник отвечать отказался.

Впрочем, вопрос о том, что, признав независимость Абхазии и Южной Осетии, Москва надолго, если не навсегда теряет всю остальную Грузию, был отнюдь не самым актуальным в те горячие августовские дни. Кремль и его главного обитателя тогда заботила совсем другая проблема — реальная перспектива оказаться в компании таких нерукопожатных для Запада лидеров, как Махмуд Ахмадинежад или Ким Чен Ир. "Медведев ждал изоляции. Морально он уже был готов к тому, что все четыре года своего президентского срока будет слышать эхо грузинской войны",— вспоминают люди из окружения российского президента.

Опасения были не напрасными. В ЕС раздавались призывы наказать Москву санкциями. Больше всех на эту тему высказывались Польша и прибалтийские государства. Канцлер Германии Ангела Меркель, прилетевшая к Медведеву в Сочи 15 августа 2008 года, на встрече с глазу на глаз в жесткой форме высказывала российскому президенту все, что думает по поводу российско-грузинской войны. "Меркель тогда прямо сказала: то, что мы (Россия.— "Власть") сделали, очень осложнит отношения с Евросоюзом. Говорила, что они нас никогда в этом не поддержат",— вспоминает один из участников тех непростых переговоров.

Но Медведеву повезло. Причем как минимум дважды. Во-первых, председателем ЕС в тот период оказалась Франция. Ее энергичный и циничный лидер Никола Саркози не упустил возможности взяться за посредничество в урегулировании российско-грузинского кризиса. Он быстро согласовал мирный план, подписанный Дмитрием Медведевым и Михаилом Саакашвили. Если бы война пришлась на период руководства ЕС Чехией или Швецией (обе страны председательствовали в Евросоюзе вслед за Францией), с которыми у Москвы не столь близкие отношения, все могло обернуться по-другому.

Второй удачей для Дмитрия Медведева оказался мировой финансовый кризис. Благодаря ему экономический прагматизм взял верх над бушевавшими тогда в Европе политическими эмоциями. "По сути, Медведев столкнулся с двумя проблемами. Одна называлась Грузия, а вторая — мировой финансовый кризис. Его внешнеполитическая повестка была довольно жестко задана именно этим",— говорит чиновник из окружения Медведева. Кризис действительно потеснил грузинский сюжет с топовых позиций международной повестки дня. Уже в октябре 2008 года на конференции по вопросам мировой политики во французском Эвиане Медведев в основном говорил о мерах стабилизации финансовых рынков. И лишь немного — об августовской войне.

Спустя месяц, в ноябре, в Ницце состоялся саммит Россия--ЕС, который убедил Москву в том, что никто не собирается подвергать ее обструкции. Главную роль в примирении с Европой, как вспоминают в Кремле и российском МИДе, сыграли Саркози и Меркель. Причем больше других постаралась именно Германия. "Немцы не отступились от общеевропейской позиции по конфликту. Но именно Берлин способствовал тому, чтобы диалог с Россией не замерз. Это произошло за счет определяющего влияния на принятие решений в ЕС, тем более что у Германии совпадали подходы с Парижем",— отдает должное Германии мидовский чиновник.

Люди, часто сопровождающие Медведева в зарубежных поездках, говорят, что с Меркель он дружен больше, чем с кем бы то ни было из мировых лидеров. "У них хорошие, теплые отношения. Это не раз помогало согласовывать позиции и четко их формулировать",— рассказывал "Власти" сотрудник кремлевской администрации. Медведев дорожит этими отношениями. К примеру, на прошлогодний день рождения Ангелы Меркель он лично выбрал ей подарок — диски с русской классикой и книгу кулинарных рецептов. Отправляясь в поездки по миру, Дмитрий Медведев старался заскочить по дороге в Германию, чтобы лишний раз пообщаться с канцлером.

Их дружба порой вызывала ревность Никола Саркози. Французский лидер в какой-то момент даже стал настаивать на встречах в формате тройки. Именно такая встреча состоялась в октябре 2010 года в Довиле. Но и там, после переговоров и неформального ужина втроем Медведев и Меркель все же сумели уединиться в ресторанчике при отеле, чтобы с глазу на глаз побеседовать под устрицы с шампанским.

Медведев на довильском устричном саммите объявил о согласии провести через месяц заседание совета Россия--НАТО на высшем уровне в Лиссабоне. В португальской столице российский президент предложил США вместе с Москвой строить в Европе секторальную систему ПРО. И это стало сенсацией. Появилось ощущение, что стороны наконец смогут решить главную проблему последних лет. Мысли о том, что найти компромисс не удастся, казалось, не допускал никто. Тем более что к тому моменту всем было известно о дружеских отношениях Медведева и Барака Обамы.

Президентов РФ и США сблизила работа над новым договором о сокращении стратегических наступательных вооружений (ДСНВ). "Во-первых, Медведев гораздо меньший антиамериканист, чем Путин,— объясняет сближение кремлевский чиновник.— Но и повестка дня диктовала прагматизм. В период разработки ДСНВ они порой по полтора-два часа общались с Обамой по телефону".

"Президент был главным переговорщиком,— подтверждает заместитель министра обороны РФ Анатолий Антонов, в тот период работавший в МИД России более пятнадцати раз. И речь шла не просто об общеполитических рассуждениях, а о серьезных подходах". Антонов вспоминает эпизод, когда Москва и Вашингтон уперлись в проблему обмена телеметрическими данными по ракетам. США требовали зафиксировать это обязательство, а Россия считала, что в договоре его быть не должно. "Тогда Медведев лично нашел развязку, которая удовлетворила американцев, а нам позволила не переходить красные линии. Это была не уступка, а именно дипломатическая развязка проблемы",— рассказывает Антонов. Компромиссом, по его словам, стало решение дать каждой стороне возможность самой определять, какие телеметрические данные и по каким ракетным пускам она будет предоставлять партнеру. Тем самым Россия избежала обязательства делиться информацией об испытаниях новых ракетных комплексов (американцы подобных вооружений не испытывают).

Другим личным достижением Медведева заместитель министра называет запись в преамбуле ДСНВ, увязывающую стратегические наступательные вооружения с оборонительными, то есть с ПРО. Это было важно для Москвы, противящейся появлению американской системы противоракетной обороны в Европе. Президенты, как вспоминает Анатолий Антонов, подключались каждый раз, когда делегации переговорщиков уже готовы были встать из-за стола и разойтись.

Отношения с США, улучшившиеся за время работы над ДСНВ, были важны для Медведева и после его подписания в Праге в апреле 2010 года. Россия вдруг стала идти навстречу Вашингтону даже по тем вопросам, по которым во время правления администрации Джорджа Буша жестко противостояла американцам. В июне 2010 года она не просто поддержала резолюцию Совета Безопасности ООН N1929, накладывающую новые санкции на Иран, но и обязалась не поставлять Тегерану уже законтрактованные комплексы С-300. Накануне принятия резолюции по Ирану официальный представитель МИДа Андрей Нестеренко заявил, что санкции не повлияют на планы Москвы отгрузить Тегерану С-300. Узнав об этом, находившийся в тот момент в Ташкенте Медведев, не стесняясь журналистов, в сердцах бросил Сергею Лаврову: "Голову ему оторвать надо!" Позже президент лично дезавуировал сказанное Нестеренко, а через восемь месяцев тот был отправлен послом в Черногорию.

В Кремле неожиданное согласие Москвы наказать Иран санкциями объясняют не только дружбой с США. "В отношении Ирана мы долго занимали весьма жесткую позицию. Но когда нам показали доклады о секретных заводах по обогащению урана, уже нельзя было отрицать очевидное. Когда появляются такие данные, то уже мы себя идиотами чувствуем, защищая вруна",— говорит кремлевский источник "Власти".

А вот прошлогоднее решение Москвы воздержаться при голосовании в Совбезе ООН по резолюции, развязавшей Западу руки для проведения военной операции против Ливии, в Кремле объясняют другими мотивами. "Почему воздержались, а не ветировали резолюцию? Потому что понимали: Каддафи крышка. Медведев с ним часто общался, и сомнений в его неадекватности не было,— объясняет чиновник, знакомый с процессом принятия решения по Ливии.— Поэтому, когда в разгар ливийского кризиса встал вопрос, стоит ли жертвовать достижениями в отношениях с США ради Триполи, решение было принято соответствующее". Правда, он тут же признает, что по Ливии Россию "немного кинули", натянув резолюцию на действия, которых она не подразумевала. "С другой стороны, альтернативой было продолжить защищать людоедов, но все потерять",— оправдывает решение Медведева собеседник "Власти".

Дополнительную проверку на прочность дружба Дмитрия Медведева и Барака Обамы прошла во время шпионского скандала летом 2010 года, когда в США были арестованы десять российских агентов-нелегалов, самой известной из которых стала Анна Чапман. Москва неожиданно быстро признала задержанных своими. Это был нестандартный ход, поскольку обычно от провалившихся шпионов в их родной стране открещиваются до последнего. Благодаря этому скандал быстро сошел на нет, не причинив вреда отношениям. Раскрытые из-за предательства бывшего полковника СВР Александра Потеева россияне быстро оказались на родине. И уже в августе отдыхали в принадлежащем Олегу Дерипаске сочинском отеле "Родина" (стоимость одноместного номера от 19 тыс. до 53 тыс. рублей в сутки), где по вечерам разучивали "Подмосковные вечера" со специально нанятыми для их развлечения цыганами.

Экономическим итогом российско-американской дружбы стало вступление России в ВТО. И это историческое событие Медведев может занести в свой актив. "Вступление в ВТО было подарком Медведеву от Запада и от Обамы,— считает политолог Николай Злобин.— Он ценил откровенность Медведева, которая помогала реалистично выстраивать отношения". "Обаме и его команде было важно, чтобы Россия вступила в ВТО именно при Медведеве,— соглашается кремлевский чиновник.— А еще они понимали, что если прокатят Москву с этим делом, у Путина будут основания их всех послать. Да и вообще, чем больше мы на себя возьмем обязательств, от которых не сможем просто так отмахнуться, тем лучше. Это дисциплинирует".

Но правда и в том, что российско-американская дружба распространялась не на все сферы. К концу президентского срока Медведева стало ясно, что проблема американской ПРО в Европе не будет решена. Вашингтон отверг лиссабонскую инициативу Медведева, предложившего создавать систему вместе. И хотя в марте в Сеуле Обама обещал быть более гибким в этом вопросе после президентских выборов в США, в Москве в это обещание не особенно верят. "Сенат США возвел в ранг закона запрет на передачу кому бы то ни было чувствительной информации по ПРО,— говорит высокопоставленный российский дипломат.— Они ею даже с НАТО не собираются делиться. Это зафиксировано при ратификации сенаторами соглашения ДСНВ". Таким образом, при Владимире Путине Россия и США, скорее всего, вернутся к привычному недоверию. Тем более что последнего не связывают особые отношения с Обамой.

Постсоветское пространство для России при Дмитрии Медведеве, по сути, сузилось до двух стран — Белоруссии и Казахстана (о планах РФ по укреплению влияния в СНГ см. интервью "Против России действуют осознанно и целенаправленно, но на это нельзя обижаться"), с которыми Москва создала сначала Таможенный союз (ТС), а теперь строит Евразийский экономический союз. Армения объявила, что в присоединении к этим проектам не видит смысла, поскольку не граничит ни с одной из участвующих в них стран. Азербайджан и Узбекистан также не проявили к ним интереса, равно как и Молдавия, которая больше мечтает о членстве в Евросоюзе. С Таджикистаном и Киргизией все наоборот. Власти этих стран не раз изъявляли желание присоединиться как к Таможенному, так и к Евразийскому экономическому союзу, но принимать туда две самые бедные и нестабильные страны в СНГ пока никто не готов.

А вот втянуть в ТС Украину Москва как ни пыталась, пока не смогла. Пророссийский Виктор Янукович оказался на редкость упрямым партнером. Этим он все больше напоминает белорусского лидера Александра Лукашенко, который с такой же неохотой делился с Москвой суверенитетом и активами, но в итоге начал втягиваться в российскую орбиту. В декабре позапрошлого года белорусский лидер сам лишил себя пространства для маневра. Излишняя жестокость в отношении политических оппонентов, похоже, окончательно рассорила его с Западом, оставив один на один с Москвой. Янукович пошел по тому же пути. Отправив за решетку самых ярких украинских оппозиционеров — Юлию Тимошенко и Юрия Луценко, он укрепляет вертикаль собственной власти. Это уже привело к тому, что ЕС отказался подписывать с Киевом соглашение о создании зоны свободной торговли. Если так пойдет и дальше, у Януковича останется единственный сосед, готовый раскрыть ему объятия: Россия во главе с Владимиром Путиным.

Владимир Соловьев