Нас считают американскими часами

Дизайнер Бруно Беламиш — один из основателей французской марки Bell & Ross — убежденный функционалист и минималист. Он создал одну из самых узнаваемых и успешных моделей нашего времени — BR 01, настоящий "Черный квадрат" часового дизайна. Компания, которая в будущем году отметит 20-летие, была создана им вместе с Карлосом Россильо. Они разделили не только обязанности — креативный директор Беламиш отвечает за дизайн и имидж марки, СЕО Россильо — за финансы, маркетинг и пиар,— но и роли. В отличие от шармера Карлоса, Бруно суров и немногословен. В этой паре он злой следователь — хотя и на редкость симпатичный.

— Как вы встретились с Карлосом Россильо?

— Мы дружили с детства, любили одни и те же вещи — часы, самолеты. Пока я учился на дизайнера, Карлос выучился на финансиста и работал в банке, который в то время испытывал немалые трудности. Он оттуда сбежал, а на его выходное пособие мы и сделали первые шаги.

— В чем они заключались?

— Я учился в Париже, в Ecole Nationale Superieure de Creation Industrielle. На старших курсах моим дипломным проектом было создание часовой марки — с нуля. Мне тогда повезло: я встретил на своем пути часы, которые мне очень понравились. Это были часы марки Sinn, создателю которых, бывшему летчику немцу Хельмуту Синну, я предложил мои разработки. Но так вышло, что вместо часов Sinn у меня получились часы Bell & Ross.

— Вы француз, любитель авиации. У вас контора на Сент-Оноре. Где же часы французских авиаторов? Почему историю Сент-Экзюпери берет марка IWC из германской Швейцарии, а часы "Нормандия-Неман" делаете не вы, а Chaumet?

— Мы никогда не стремились возрождать национальные мифы. Да, у Франции была отличная авиация, хорошие машины, но более известны английские, американские, немецкие летчики Второй мировой. К тому же, хотя мы и французская марка и я рожден в Париже, многие считают нас американскими часами. Название звучит совершенно по-английски — "Белл энд Росс", и не хочется кого-то в этом разубеждать. Даже наш первый продавец был американцем и вел свои дела в США, в Майами.

— В Советском Союзе вас бы записали в безродные космополиты...

— Думаю, один из секретов нашей популярности в том, что мы старались сделать не типично французские часы — в стиле Людвика XIV, а настоящий космополитический, интернациональный продукт. Мои часы объединяют людей, их дизайн многое может сказать человеку, в какой бы стране он ни жил. Авиация — любимая игрушка миллионов мужчин по всему миру. А история мировых войн? Воспоминания о войне могут объединять.

— То есть ваши часы — это отчасти художественный проект?

— Девиз Bell & Ross — "функция создает форму". Я принципиальный сторонник простого и логичного дизайна, отказывающегося от внешних эффектов, образцом которого для меня может быть, к примеру, англичанин Джаспер Моррисон. Если следовать этим правилам, все можно сконструировать. Вы знаете, что мы сконструировали название марки из наших имен — Беламиш и Россильо (Bell & Ross) — в 1993-м, когда мы начинали? И образ часов тоже был сконструирован исходя из нескольких принципов: читаемость, точность, функциональность, надежность. Военный дизайн прост и эффективен, там никто не занимается выдумыванием модных штучек.

— Но вы забываете об эмоциональной стороне дела — иначе зачем вам делать винтажные модели — в духе начала ХХ века, как в прошлом году, или в духе Второй мировой, как в нынешнем.

— Когда мы начинали, мы иной раз сталкивались с чужим снобизмом: "Вам без году неделя, приходите через 100 лет". Мы решили показать, что часы, которые основаны на ясных дизайнерских правилах, могли существовать всегда. Мы делали стилизацию — мне надо было придумать, какими бы часы Bell & Ross были, если бы появились в канун Первой мировой войны. Это интересная дизайнерская задача. Ведь тогда существовали и наручные, и карманные часы.

— Помню, как Чаплин в "Великом диктаторе" пытается смотреть на карманные часы в самолете, летящем вверх колесами.

— Вот у нас и появились карманные PW1 и наручные WW1 — Pocket Watch и Wrist Watch. А в этом году мы сделали часы WW2 Bomber Regulator — это продолжение винтажной серии. Я вдохновлялся часами, которые пилоты и штурманы бомбардировщиков носили на ноге — как женскую подвязку. Им надо было отсчитать секунды после сброса бомб. У новых часов особое кольцо вокруг циферблата, чтобы его можно было повернуть в перчатках, главная стрелка — минутная и два дополнительных циферблата по оси — часы и секунды. Но мы не только занимаемся историей. Мы с самого начала решили, что наши часы будут напоминать приборы. Вот и в этом году мы решили воспроизвести приборы, которые находятся перед летчиком. Во-первых, часы, напоминающие искусственный горизонт. Во-вторых, часы, похожие на альтиметр с большой датой. И, в-третьих, часы по мотивам прибора, контролирующего положение самолета,— с двумя дисками для часов и минут. Все три — лимитированные серии.

— Вы какие из них будете носить?

— Когда я не на службе, я часов не ношу.

Беседовал Алексей Тарханов