Как изменятся взаимоотношения бизнеса и власти после выборов? Какие шаги власти необходимо предпринять в первую очередь? На эти вопросы в интервью Евгению Ревзину ответил председатель совета директоров группы компаний МИЦ Андрей Рябинский.
— Добрый день. Я с удовольствие приветствую в студии "Коммерсантъ FM" председателя совета директоров ГК МИЦ Андрея Рябинского. Тема нашей беседы сегодня довольно глобальная. Можно ее охарактеризовать как "Бизнес после выборов". Что ждет бизнес в новой политической реальности, если она вдруг новая.
— Есть ли бизнес после выборов?
— Есть ли бизнес после выборов вообще, да. Я, знаете, какой первый вопрос хотел бы вам задать? У меня перед новым годом была очень любопытная беседа с одним довольно респектабельным финансовым аналитиком. И вот он мне на полном серьезе, вернее полусерьезно сказал, что сейчас, в принципе, имеет смысл инвестироваться в оппозицию. Вы бы инвестировались?
— Нет, категорически. Вообще, давайте начнем с политики, а потом постепенно перейдем на бизнес, тогда будет многое понятно: мои взгляды на происходящие события, то, как я себе вижу. Надо понимать, что изначально люди, которые выходили на улицу, они выходили за честные выборы. То есть лозунг был такой: "За честные выборы!". И я с этим лозунгом вполне согласен. Потом в процессе поменялось, что есть люди, которые "за" Путина, и есть люди, которые "против" Путина. Но ведь изначально это не так. В общем-то, люди хотели активной социальной своей позиции, они хотели, чтобы их голос был учтен. И это нормальное человеческое желание, нормальная человеческая позиция. После этого то, что мы называем лидерами оппозиции, если там, вообще, можно кого-то назвать лидером, они совершенно поменяли эту позицию, мощно. И смысл стал совершенно другим. Мне категорически не нравятся те люди, которые называют себя лидерами оппозиции. Я говорю свое субъективное мнение. Ни на кого в этом смысле не давлю и не пытаюсь изменить чье-то чужое мнение, говорю просто свое. Мне не нравятся эти люди. Поэтому какие-либо инвестиции с моей стороны в тот фронт и в тот адрес исключены вообще полностью.
— А что касается лидеров оппозиции, если вы имеете в виду лидеров несистемной оппозиции, которая в большом количестве присутствует, скажем, Владимир Рыжков или Сергей Удальцов, то это одна категория людей. Там еще возникла "Лига избирателей". Люди совсем другие. Это, например, Леонид Парфенов, Дмитрий Быков.
— Да, это как раз те люди, которые говорили о честных выборах. Это те люди, которые не призывали к революции. Не призывали к смене власти как таковой. Они говорили именно о честных выборах. Я, вообще, не хотел бы в результате интервью, чтобы меня причислили к какой-то из группировок – "за" Путина или "против" Путина. Я просто стараюсь смотреть на ситуацию объективно, так, как я ее себе вижу, со всеми плюсами и минусами и с той, и с другой стороны.
— Что все-таки ждет бизнес теперь? Вот у нас теперь будет тот самый президент, которого, в общем, мы ожидали, мы его хорошо знаем.
— Лозунг которого был "За стабильность".
— Ну да. Стабильность уж, не знаю, к сожалению или к счастью, но видимо, нам как-то обеспечена. В том числе, благодаря выборам. Уж не знаю, насколько они были честными или нечестными, но они состоялись. Во взаимоотношениях "бизнес–власть" теперь что-нибудь изменится? Или Путин и правительство, которое будет состоять, в том числе, из тех людей, которых мы прекрасно знаем, они как-то поменяют свою систему управления, систему диалога с бизнесом, систему, так сказать, формирования законодательства в области бизнеса? У нас что-нибудь изменится в стране?
— Должны поменять точно, потому что люди все-таки там не глупые, трезвомыслящие. Когда люди видят такое количество людей, которое вышло на улицу, нельзя не сделать выводов, ну нельзя. Конечно, больше всего бесит и больше всего раздражает людей разгул коррупции. Совершенно сумасшедший. Понятно, этого никто не скрывает, что основной доход чиновников многих – это коррупция.
— А как они могут это поменять, когда это — система, собственно, которую они сами выстроили?
— Невозможно это поменять быстро.
— А как, вообще, можно поменять? Это та система управления, которую они создали.
— Да и не они создали. Это не так, система коррупции существовала в России еще с царских времен. Почитайте классическую литературу. Чуть больше, чуть меньше. Всегда был царь, всегда были бояре. Всегда был народ. Всегда были коммерсанты, так скажем. И всегда брались деньги. И при царской России, и в Советском Союзе, как ни странно. Все оставалось всегда так. Вот для России это какой-то такой рок, что ли.
— И вот теперь эти люди, которых мы хорошо знаем, которые митинги отлично научились проводить, честные выборы, что-то будут в этом смысле менять?
— Да, будут менять, на мой взгляд. Это не изменит ситуацию коренным образом. Я в этом смысле не оптимист.
- Диалога бизнеса и власти-то нет на самом деле. Или я ошибаюсь?
— Мне кажется, вообще, власть как-то плохо информирована о том, как живет народ.
— Традиционно, да.
— Я не раз читал в интернете такие лозунги, которые обращались к пиарщикам Путина и к специалистам подобного рода, работающим на правительство. Все писали, что, ребята, вы, вообще, расскажите Путину и расскажите правительству, что происходит в интернете.
— Они боятся, они боятся – тогда их уволят. Я думаю, что только так и можно объяснить эту глобальную неинформированность.
— Это же неправильно. Есть хорошая пословица: предупрежден — значит вооружен. Надо хорошо знать, что происходит. Надо быть хорошо информированным. Как только отрываешься от реальных событий, все, ты живешь в другом мире. Вот мне иногда кажется, что они живут в другом мире, по крайней мере, жили.
— Конечно.
— И они так удивились, когда вышли люди на улицу: а что, собственно? Все же хорошо!
— Известно, что они вышли на деньги Госдепа, что уж. Потому что как иначе они могли выйти-то?
— Да, и такая история. Понятно, что надо интересоваться вообще жизнью людей и участвовать в этом процессе обязательно.
— Какие конкретные шаги, как вам кажется, пять первых конкретных шагов должен предпринять наш новый президент для того, чтобы ситуация стала менее критичной? Потому что сейчас-то она, так или иначе, конечно, по крайней мере, на грани кризиса находится с оппозиционными митингами стотысячными в центре Москвы чуть ли не каждую неделю. Нездоровая история, да? И в том числе и бизнес тоже настроен достаточно оппозиционно. Я имею в виду, опять же, не госкомпании, конечно. Так вот что тут поменять-то надо?
— В бизнесе много оппозиционно настроенных людей. Вообще, история такая, что это стало модным. Вот в Twitter я читаю, человек пишет совершенно гениальную фразу: "Я не любил Путина до того, как это стало модным". Вот когда он не любил его до этого, это позиция. А когда это стало модным, это как-то уже не позиция, это уже как-то растворяет. По поводу того, что есть смысл сделать власти. Не знаю, назову ли прямо пять шагов, но первый, по-моему…
— Десять сталинских ударов, по-моему, было. Назовите десять, три.
— Могу назвать, может быть, несколько. Первый – самый важный. Нужно выйти и сказать: "Выборы состоялись. Люди, которые выходили на улицы, я услышал то, что вы говорили". Я вас услышал, это влияние на принятие мною, вами, не важно, решений существует. Это первое, что надо сделать. Второе, наверное, надо из общей всей этой группы выделить некую инициативную группу, но только не вождей, так называемых, несистемной оппозиции, потому что там разговаривать, на самом деле, не с кем.
— Что все-таки с бизнесом произойдет? Россия сейчас станет благоприятной страной для бизнеса? Или вот билетов в кассах наших аэропортов будет с каждым днем все меньше и меньше? И будет массовый исход все-таки капитала?
— Не будет массового исхода. Все это разговоры про массовый исход. Во-первых, Россия очень интересна для иностранных инвестиций, экстремально интересна, потому что такие уровни доходности…
— Магнитский это хорошо показал.
— Не переводите. Это частный случай. Не хочу даже обсуждать. Безусловно, можем поспорить на эту тему.
— Вы считаете, что все равно защита иностранных инвестиций у нас достаточная?
— Считаю. Я… Нет, вы же вопрос задали не такой, не про защиту иностранных инвестиций.
— Если она интересна, значит, они защищены, разве нет?
— Совсем не так. Интерес к инвестированию – это соотношение прибыли и рисков. Если уровень прибыли перекрывает уровень рисков, в этом можно участвовать. Я считаю, что уровень прибыли в России для иностранных инвесторов такой, который им там и не снился. Риски, да, есть. Магнитский и прочие, да, есть. Безусловно. Но прибыль перекрывает. Защита инвестиций иностранных, как их можно защищать специально? Не готов отвечать на этот вопрос. Это, наверное, тема такого другого разговора, очень глубокого.
— Согласен.
— Очень глубокого. Что касается отъезда наших различных бизнесменов за рубеж, он, безусловно, есть. Это же право каждого. Есть путь законный – собрать манатки и уехать за рубеж.
— Как вам кажется, какие бизнесы в ближайшие годы ждет наибольший рост? Какие бизнесы станут привлекательными или останутся самыми привлекательными? Я, конечно, не о нефти говорю, хотя нефть, может, и не останется такой же привлекательной, какой она является на сегодняшний день. Но, вообще, как аналитик, оцените, куда все-таки стоит вкладываться. В оппозицию не стоит. Это понятно. В нефть, скорее всего …
— Нет. Ну, что такое оппозиция? Это не бизнес. В оппозицию, как известно, вкладывает Госдеп. Что касается нас, обычных смертных инвесторов, опять же, от своего лица буду говорить. Я считаю, что ближайшее время достаточно долго будет сохраняться тренд такой серьезный на инвестиции в новые технологии в области интернета. Именно там. Потому что, конечно, есть компании, которые показывают колоссальный рост. В тысячи и более раз возрастает стоимость компаний, игр всевозможных. Это, конечно, очень привлекательная сфера для инвестиций, безусловно. Там инвестиции могут иметь рентабельность, которая измеряется тысячами процентов годовых. Но, конечно, риск все проиграть тоже очень велик. Всегда есть соотношение, как мы с вами уже обсуждали, есть отношение доходности и рисков. Поэтому в интернет сейчас вкладывают. Потому что, конечно, из ста проектов, в лучшем случае, а то и из нескольких тысяч проектов, выстреливает только один – такая лотерея. Мне кажется, что в этой области будет сейчас лежать такой основной интерес для инвестиций.
— Скорее всего, последний вопрос мой будет вам особенно приятен, как руководителю ГК МИЦ. В недвижимость-то так же стоит вкладываться по-прежнему в течение ближайших лет?
— Конечно, это тема мне ближе всего и на эту тему я могу отвечать наиболее квалифицированно и компетентно. Понятно, что мы вкладываемся в недвижимость сейчас активно. В общей сложности мы сейчас строим больше полутора миллионов квадратных метров. Понятно, что если мы осуществляем такие инвестиции, то значит, та идея, о которой я сейчас буду говорить, для нас близка, и мы в нее верим.
— Видимо, практика показала, так сказать, правильность этой идеи.
— Практика уже показала и покажет в будущем. На сегодняшний день недвижимость демонстрирует такой четкий, уверенный, приятный, ползучий рост. Это наиболее интересная позиция для инвестора, интересный вариант развития событий, потому что резкие скачки роста тоже штука опасная, потому что может потом за ним последовать и резкое падение. Все-таки проект, в который мы входим, проект достаточно долгий. Если мы строим микрорайон, он строится четыре-пять лет. За это время можно пережить пару кризисов, например, пару моментов связанных с политической нестабильностью. Вариант, что можно пережить выборы.
— Микрорайон-то останется и будет стоять.
— Да, микрорайон-то останется, и люди там будут жить. И надо сделать все хорошо. На сегодняшний день ползучий рост постепенный на недвижимость. Примерно так, процентов на 10, наверное, на 15 в год. Это если мы говорим о готовом жилье. Если мы говорим о разнице по стоимости между жильем, грубо говоря, на первом этаже и на последнем этаже жилого дома, например, наших комплексов, то реальная рентабельность вложения на первом этаже будет составлять процентов 50 за этот период. А период – это года полтора.