Концерт / Классика
В Национальной филармонии со своим коронным номером — Испанской симфонией Эдуара Лало — выступила мадридская скрипачка Летисия Морено. ЛЮБОВИ МОРОЗОВОЙ манера игры южанки показалась чересчур холодной. К счастью, чувственный накал музыки сумели поддержать украинские оркестранты.
Молодая испанская скрипачка Летисия Морено относится к тем вундеркиндам, которые в три года уже усердно разучивают гаммы на скрипке и фортепиано, а в пять — дают первые сольные концерты. Следует отдать должное ее воспитателям: вкладывая смычок в пухлую детскую ладошку, они руководствовались вовсе не желанием заполучить себе дрессированную обезьянку, приносящую неплохой доход (как это было во времена Моцарта и Бетховена), а высокими идеалами японского педагога Шиничи Сузуки, создавшего методику всестороннего развития одаренной личности. Летисия Морено быстро достигла заметных результатов, благодаря чему уже в 11 лет поступила в класс легендарного скрипача Захара Брона — педагога, способного сделать звезду практически из любого ученика. Прилежные занятия под руководством маэстро длились шесть лет. Кроме того, юная скрипачка консультировалась у его строптивого ученика — Максима Венгерова — и даже брала уроки у Мстислава Ростроповича.
Знакомство с русскими музыкантами, в частности с Владимиром Спиваковым, Гидоном Кремером и Олегом Полянским (не исключено, что в дуэте с этим известным пианистом, уроженцем Харькова, скрипачка выступит у нас еще и с камерным концертом), не только расширило гастрольную географию артистки, но и повлияло на ее репертуар, в котором значительное место занимают произведения русских авторов — Петра Чайковского, Сергея Рахманинова, Игоря Стравинского и Дмитрия Шостаковича. Однако визитной карточкой исполнительницы все же является сыгранная ею в Киеве испанская симфония для скрипки и оркестра француза Эдуара Лало.
Хотя это произведение под силу даже рядовому студенту консерватории, лучшие интерпретаторы демонстрируют при его исполнении бесконечные горизонты гармонической чувственности и мелодической красоты. Увы, игра испанской солистки при всей добротности техники выглядела слишком поверхностной, как будто скрипачка намеренно дистанцировалась от партитуры. То же касалось и штриха: инструмент "пел" под ее пальцами лишь в среднем диапазоне, любой выход за пределы которого оказывался чреват приглушением тембра. На фоне механически исполняемых артисткой пассажей рельефно выделялась неожиданная мощь симфонического оркестра Национальной филармонии, все отыгрыши которого дирижер Николай Дядюра делал подчеркнуто выпуклыми и красочными. Благодаря этому эффектно прозвучали те части цикла (особенно его финал), которые не требовали от солистки глубокого проникновения в образ, а просто предоставляли ей возможность показать свою виртуозность.
Второе отделение вечера, вместившее два оркестровых шедевра Отторино Респиги,— симфонические поэмы "Фонтаны Рима" и "Пинии Рима" — напротив, прошло под знаком страстной увлеченности исполнителей творчеством этого итальянского автора. Чутко восприняв настроение композитора, дирижер насытил ошеломляющей красоты зарисовки блаженных римских уголков живым дыханием, чередующим приливы и отливы динамических волн, и достиг полного ощущения безудержной солнечной энергии музыки, использовав все преимущества акустики Колонного зала им. Лысенко,— часть группы медных духовых была размещена на балконе. Казалось, что бравурно звучащие оттуда валторны и трубы сообщают публике о приходе весны.