Атомная энергетика, кажется, смогла пережить третью серьезную аварию в своей истории. О "постфукусимских" принципах подхода к безопасности АЭС и цене отказа от мирного атома "Ъ" рассказал директор Института проблем безопасного развития атомной энергетики РАН, член-корреспондент РАН ЛЕОНИД БОЛЬШОВ.
— Год назад были опасения, что авария на "Фукусиме-1" может буквально закрыть атомную отрасль. Но сейчас кажется, что, скорее всего, мирный атом сохранится: будут приняты дополнительные меры безопасности, от АЭС откажется считаное количество стран. Обосновано ли такое спокойное отношение к произошедшему?
— Развитие любой новой техники не бывает безоблачным, набивается определенное количество шишек. И особенно в случае такой технологии, как атомная, где если уж ударяет, так ударяет, необходимо учить уроки. Видно, что вроде бы все понимают, что этим нужно заниматься, но на самом деле многим очень не хочется. Есть планы, протоптанные дороги, и сворачивать с них психологически трудно. С другой стороны, если не учить уроки, то натыкаешься на очень серьезные препятствия. В 1979 году в США произошла авария на АЭС "Три-Майл-Айленд", и Советский Союз, который ее по большому счету проигнорировал, налетел на Чернобыль. И поскольку чернобыльская авария прямо или косвенно задела весь мир, то и просвещенное человечество уроки Чернобыля выучило. Но в Японии эта ситуация прошла мимо, и опять столкнулись с аварией. Я абсолютно убежден, что если бы японцы учили уроки Чернобыля так глубоко, как мы, как американцы и европейцы, то не было бы аварии на "Фукусиме-1".
— После "Фукусимы" стартовали проверки безопасности АЭС. Насколько они были формальны? Например, первые стресс-тесты начались буквально через недели после аварии, было понятно, что проверяли по старым методикам, которые были и до "Фукусимы" и в той же Японии не помогли.
— Безопасность — это не состояние, а процесс. Если кто-то говорит: "У нас все очень безопасно", я внутренне всегда вздрагиваю. Например, после "Фукусимы" быстро закупили для АЭС дополнительные дизельные генераторы, насосы, шланги. Эта линия обороны самая последняя, но она должна быть. Началась первая волна проверок — конечно, формальная. Вот если бы год прошел и этим бы все и ограничилось, я бы, наверное, насторожился. Но процесс пошел дальше. Уже поставлена работа по водородной безопасности, нас сейчас просят помогать проектным организациям полномасштабными исследованиями самых жестких стандартов безопасности по каждому блоку. Запущен механизм анализа и повышения безопасности, который будет крутиться достаточно долго. Потом он, безусловно, тормозится, но безопасность поднимается на следующий уровень. Эти "колеса" обязаны крутиться все время, всегда должна присутствовать неудовлетворенность достигнутым уровнем. Каждая такая авария заставляет делать что-то еще. Быстро прогрессируют те технологии, где учатся на чужих ошибках.
— Есть известная поговорка, что генералы всегда готовятся к предыдущей войне. Не напоминает ли ее нынешняя ситуация, когда после "Фукусимы" все сосредоточились на устойчивости энергоблоков к внешним воздействиям?
— Раз уж это произошло на "Фукусиме-1", то внешние воздействия — это первое, от чего надо защититься. Но, как только принимается пусть и чрезвычайно маловероятная возможность тяжелой аварии, мысль начинает искать самые разные лазейки. Эта мысль и есть побудительная сила для движения вперед, для повышения безопасности.
— Есть ли какие-то оценки того, во сколько атомной отрасли обошлись дополнительные меры безопасности после "Фукусимы"?
— Очень дорого. Стоимость мер безопасности можно оценить, но главные потери — это остановка АЭС. Но сейчас о выводе атомных станций всерьез говорят только немцы, и то потому, что страна очень богатая. До "Фукусимы" я ощущал угрозу от Китая, поскольку всем известно, как они умеют превращать чужие технологии в свои. И они делали ставку на продажу более дешевых блоков, сэкономив на безопасности. Но китайцы на год остановили выдачу лицензий на новое строительство АЭС, изучили вопрос и решили, что будут строить новые станции только поколения "3" и "3+", а лицензии на менее безопасные станции выдавать не будут.
Казалось бы, в общем балансе электроэнергетики атомная энергетика не так велика — закрыть ее совсем, и все. Но тем не менее заместить даже ту скромную долю, которую занимает атомная энергетика в мировом энергобалансе, очень трудно. Может быть, термояд, физика высоких энергий, астрофизика дадут какой-нибудь новый источник энергии. Но пока в обозримой перспективе — до конца века — я не вижу ничего, кроме атомной энергии. А это значит, что мы должны относиться к ней на Вы.