"Мне захотелось стать отвратительной"

Весной в российский прокат выходит фильм Elles ("Они", в русском прокате "Откровения") с Жюльетт Бинош в главной роли. Обозреватель "Огонька" поговорил с актрисой о современных формах проституции — в прямом и переносном смысле

— Ваша героиня — журналистка в модном журнале Elle — живет с мужем и детьми в фешенебельном районе Парижа, в то время как рядом с ней иностранки и дети рабочих занимаются проституцией. Как вы сами к этому относитесь?

— Не мне их судить. Фильм, кстати, тоже не осуждает и не оценивает проституцию, лишь обрисовывает феномен, который существует в современном французском обществе. Фильм также не даст вам однозначных ответов. Монологи героинь звучат противоречиво и часто открывают весь абсурд ситуации. Например, когда моя героиня Анна спрашивает одну из девушек о том, что самое тяжелое в проституции, журналистка ожидает от нее признаний типа "тяжело продаваться незнакомым мужчинам" или "исполнять их любые желания". Девушка неожиданно отвечает, что ей тяжелее всего "лгать". Ответ парадоксальный. Но больше всего юных проституток напрягает то, что в глазах других они занимаются постыдным делом и не могут откровенно рассказывать о своем занятии однокурсникам и родителям. По их собственным понятиям они делают хорошее дело: мужчины даже не пользуются презервативом, поскольку все они "женаты" — просто несчастны в браке и ищут удовлетворения своих потребностей на стороне. Сами девушки, измучившиеся безденежьем, не брезгуют своими занятиями, если те позволяют им оплатить учебу, снять просторные апартаменты и покупать красивые вещи.

Что касается вашего вопроса, в котором, вероятно, речь идет о моем личном отношении к проституции... (Улыбается.) Я бы не смогла этим заниматься. Считаю нездоровым подвергать свое тело подобным экспериментам. Это очень болезненно и ненужно. В своей жизни людям часто приходится выносить различные оскорбления. Реакция на них может быть самая разная. Их можно подавлять в себе, в то же самое время в душе происходит важный процесс. Каждый из таких болезненных опытов убивает частичку души. А душа — редкое богатство, и ее нельзя растрачивать напрасно. Потому что когда-нибудь от нее может ничего не остаться. И тогда мы станем по-настоящему мертвы, даже если наше бренное тело все еще будет носиться по этому миру. Однако многие женщины думают, что у них нет выбора, поскольку им не хватает образования и денег, а другую работу они найти не могут. Торговать телом им кажется легче, как и легче за счет этого выживать. Потом эта продажа переходит в зависимость, и не только от мужчин, но и от роскоши, которую они себе могут позволить. И то, что казалось временным, начинает сопровождать всю жизнь. Для меня подобное решение страшно и опасно: надеюсь, мне не придется пережить такую ситуацию, в которой у меня не будет больше выбора.

— Под влиянием знакомства с девушками ваша героиня начинает подвергать сомнениям свою личную жизнь, фантазирует мужчин, чаще прикладывается к алкоголю, занимается самоудовлетворением: в общем, выглядит довольно неприглядно. Что вас привлекло в этом сценарии?

— Если бы фильм был только посвящен проституции, я бы не согласилась в нем играть. В теме меня заинтересовали более сложные вопросы, например о том, что такое любовь, можно ли ее купить, насколько наше общество является здоровым, если женатые мужчины — и наверное женившиеся по любви — охотно пользуются услугами проституток, но предпочитают оставаться в браке, что значит роскошь и почему к ней стремятся любой ценой. Мне понравилась также сюжетная линия, в которой Анна начинает пересматривать свою "счастливую" жизнь и сравнивать свое благополучие с образом жизни других слоев населения. Мне интересно, как на протяжении фильма меняются ее ценности по отношению к любви, сексу и семье. Эта картина — очень женская, размышление о женских потребностях и самореализации женщин. Вряд ли ее смогут переварить мужчины. Может быть, немногие из них.

— Почему фильм должен испугать мужчин?

— Он испугает мужчин своими "откровениями". Женщина показана в нем во всей своей наготе, она слишком цинична и строптива, в то же время смиренна и продажна. Кстати, я не смогла бы хорошо сыграть свою роль, если бы режиссером фильма оказался мужчина. Мне было бы трудно расслабиться. Малгожата Шумовска показала меня в довольно неприглядном виде: полноватой, неухоженной, без макияжа и хронически усталой. Вначале меня обуревали сомнения, стоит ли себя так обнажать на экране, потом мне показалось это даже забавным и по-настоящему провокационным. Со временем мне даже захотелось испытать себя, попробовать, что значит выглядеть отвратительно, довести себя до такого состояния, когда все становится безразлично, особенно мнение окружающих.

— Французы отказались финансировать этот проект. Деньги в основном пришли из Германии. Почему?

— Финансирование фильма стало настоящей проблемой. Сначала мы думали, что мое участие может гарантировать успех, но когда спонсоры узнали, как непривлекательно я буду выглядеть, посыпались отказы. Кроме того, во Франции ходили слухи, что мы показываем слишком вольные и неэлегантные сцены. Думаю, что без поддержки немецких продюсеров нам не удалось бы снять фильм. Поэтому большая часть съемок прошла в Германии. Иногда мне кажется, что проституция заложена не только в самой древней профессии, но и во многих других. Например, в кинобизнесе и СМИ, в финансах и торговле. Просто вопрос здесь ставится по-другому: не "как мы продаемся?", а "где лежат границы приличия и дозволенности?", а также "что отличает очевидную проституцию от завуалированной?". Если еще раз задуматься над сюжетом, я вовсе не уверена, что занятие девушек можно назвать проституцией. Речь идет скорее о свободном выборе своего образа жизни. У девушек нет сутенеров, и они не работают в профессиональных заведениях. Свои объявления студентки помещают в интернете, а потом по картинкам и описаниям выбирают себе партнеров по сексу. Причем они следят за тем, чтобы мужчины им нравились и были при деньгах. Разве многие из нас не занимаются тем же самым? "Ну, хорошо,— возразите вы,— они продают свое тело за деньги. Это же проституция?" Да, проституция, но вопрос опять встает о границах и формах дозволенного.

— В чем же границы дозволенного?

— Проституция может быть формой выживания, но хуже всего, если она становится формой зависимости, где анонимный секс финансирует роскошь. Когда я готовилась к роли, то смотрела много документальных фильмов на тему проституции, в том числе и среди французских студенток. Многие из девушек занимались самопродажей не из-за нужды, и говорили они о своем занятии без боли и горечи, а с чувством гордости. Они признавались в том, что им нравится продавать себя, это доставляет им удовольствие. Многие из студенток чувствовали себя — вдали от дома и семьи — одиноко, и они уверяли, что даже такие формы отношений с мужчинами давали им чувство защищенности. Одна из девушек сравнивала свою связь с пожилым мужчиной с отношениями между отцом и дочерью. Другие считали, что продажа собственного тела может обеспечить им безбедную жизнь. Они признавались, что без проституции жить уже не могут, не только потому, что привыкли к повышенному вниманию со стороны мужчин, которое им льстило, но и из-за того что не в силах отказаться от финансового благополучия, которое обеспечивало им их ремесло.

— В какой-то момент кажется, что брачная жизнь Анны тоже похожа на проституцию...

— Фильм обращается не только к вопросу о женской сексуальности, он также критикует традицию брака, который может быть похож на проституцию, если муж и жена не любят и уважают друг друга, а живут совместно лишь потому, что им так спокойно и удобно. Для меня существует большая разница между понятиями "адаптироваться" и "идти на компромиссы". Когда люди идут на компромиссы, они все еще остаются независимыми личностями, но ищут особый подход и взаимное согласие. Если же они адаптируются друг к другу, это может стать привычкой, граничащей впоследствии с самопродажей. Их чувства и секс становятся привычными, без эмоций, лишь по расчету. Когда в нашу жизнь закрадывается привычка, от нее очень трудно отказаться. Мы перестаем видеть себя со стороны, и мало кто способен на коренные изменения, потому что привычка убивает жизненную энергию.

— Вы говорите о привычке как о фатальном пороке. Но ведь она может нести в себе и положительные черты, например привычка быть организованным и пунктуальным, привычка следить за собой?

— Привычка опасна в творческих профессиях. Для актера она может стать концом карьеры. Выход лишь один — не играть знакомые и удобные роли, а постоянно экспериментировать. Для этого я постоянно ищу интересные сценарии, стараюсь работать с различными режиссерами, путешествовать по всему миру, потому что разные люди дают нам различный заряд энергии. А без этой энергии нам никогда не создать магических моментов в кино.

Беседовала Татьяна Розенштайн, Берлин