Негражданин поэт

Хасан живет в бытовке, но называет себя богатым человеком. Работает плиточником на стройке, но за ее пределами всегда ходит при галстуке. Он пишет стихи на родном, таджикском языке и считает Россию второй родиной. В канун Нового года в Санкт-Петербурге ему присвоили звание члена-корреспондента Академии русской словесности и изящных искусств им. Державина

Нигора Бухари-заде, Санкт-Петербург

Коллеги по цеху называют его творчество "высокой духовной поэзией". Да еще и академическую медаль Достоевского "За красоту, гуманизм, справедливость" вручили. А на днях вручили вторую — "Золотую Есенинскую медаль".

15 лет назад Хасан Холов, преподавател русского языка из Таджикистана, пополнил многотысячную армию трудовых мигрантов, отправившись в Россию в поисках хлеба насущного. Исколесив ее почти всю, от Дальнего Востока до западных границ, в 2006 году он обосновался в городе на Неве. Тогда еще непризнанный поэт и будущий членкор российской Академии словесности и предположить не мог, насколько удачно сложится его творческая судьба в Северной столице.

Город вдохновения

Вместе с Хасаном идем на стройку — последнее место его работы. В самом центре Петербурга бригада таджикских строителей возводит православный храм. Нас встречает бригадир Хайдар Махмудов, провожает в бытовку. В узком вагончике живут 5 человек. Земляки заходят поприветствовать Хасана. Тут же заваривают чай. Угощают фатыром (таджикской слоеной лепешкой) и сладким миндалем. Накануне эти яства привез из Таджикистана один из рабочих. Такова восточная традиция: чем богаты — все гостям на стол.

В этой тесной и душной бытовке Хасан прожил последние полтора года своей жизни. Здесь написаны сотни его стихов.

— Сначала кладет кафель до полуночи, а потом за столом сидит почти до утра. Все спят, а он сидит, что-то пишет, думает. А рано утром со всеми вместе встает опять на работу,— рассказывает Хайдар Махмудов.

Откуда же берутся вдохновение и силы на высокую поэзию, спрашиваю Хасана. Он считает, что именно в Петербурге ему покровительствует некая высшая сила, которая и помогает справиться с тяготами жизни. В этом городе Хасану пишется легко и много. За 6 лет жизни здесь он написал 18 книг — вдвое больше, чем за все предыдущие годы.

— Сама атмосфера города Петра и есть источник моего вдохновения,— говорит Хасан.— Знаете, когда я стихи напишу, я себя так хорошо чувствую. У меня с утра уже силы есть. Как будто меня поддерживают ангелы, и я летаю. Эти ангелы для меня дороже всего. Здесь я написал то, что не мог сделать в других местах. В 1999 году я хотел создать цикл стихов о солнце, но не получилось, а здесь недавно написал. Когда во время войны в Таджикистане в 1992 году я вернулся домой, мой брат-близнец не поверил, что я жив, он плакал от счастья. Это было сильное потрясение для нас обоих. Позже я хотел описать нашу встречу в стихах, в голове мелькали строки, но все было не то. А здесь недавно я об этом эпизоде за одну ночь написал стих "Слезы брата". Все это знаки.

Именно в Петербурге 52-летний таджикоязычный поэт впервые в своей жизни получил признание. С легкой руки руководителя литературного клуба "Огни гавани" Дины Панасенковой Хасан стал завсегдатаем поэтических вечеров в библиотеке им. Ломоносова на Васильевском острове.

— Хасанчик сразу обратил на себя внимание своей внутренней чистотой,— отмечает Дина Сергеевна.— Поначалу он читал нам на таджикском и с ходу переводил. Я предложила ему делать подстрочники своих стихов. А переводить взялись сразу несколько наших поэтов. Ведь и мы у него учимся, он нас тоже обогащает своей поэзией.

В прошлом году у Хасана Холова вышла первая книжка — сборник двустиший "Если ты любишь...". Весь небольшой тираж, всего 250 экземпляров, Хасан раздарил друзьям и знакомым в России и Таджикистане. Еще четыре книги переведены на русский язык и ждут своего часа. То есть спонсора.

— Нужно около 40 тысяч рублей на 250 экземпляров. Если работу хорошую найду — сам отпечатаю.

— Опять раздарите?

— Я продавать не умею. Для меня важнее поэзия. Стихи могут застать меня везде. Бывает, еду в транспорте и так увлекусь мыслями, что могу проехать несколько лишних остановок.

Трудности трудоустройства

Новость о таджикском строителе — мастере изящной словесности разнеслась по просторам интернета.

— Журналисты при встрече удивляются: говорят, что я не похож на обычного мигранта. А я привык так одеваться еще со студенческих лет,— признается Хасан.

Действительно, аккуратно выбритый мужчина в классическом шерстяном пальто, из-под которого проглядывают белая рубашка, костюм и галстук, ломает привычный образ трудового мигранта из Азии.

— Таким, как Хасан, не место в вагончике на стройке. Кто-то живет за счет государства, как король, а он, который воспевает родину бессонными ночами, скитается здесь в поисках куска хлеба. Талантливых у нас не ценят,— сетует рабочий Мехродж Шарифи.

Сам Мехродж окончил пединститут в Душанбе. Но на учительскую зарплату там не прожить. Рядом с нами в каске и робе сидит еще один дипломированный специалист — бывший работник культуры Самардин Одинаев. Теперь вместо организации культурно-досуговых мероприятий он дает молодым ребятам уроки приготовления строительных растворов.

— Я знаю Хасана уже 5 лет,— подключается к разговору Баходур Джуракулов, который зашел проведать земляков.— В свое время он помог мне устроиться на работу — сначала на стройку, а потом на завод. Иногда помогал деньгами, давал на транспорт. Когда у него есть деньги, он никогда не пройдет мимо русской бабушки, просящей милостыню.

Баходур — один из немногих таджиков, кому посчастливилось устроиться на госпредприятие. Он работает на заводе выхлопных систем "Автостарт", получает "белую" зарплату, имеет все социальные гарантии — медстраховку, пенсионное удостоверение. Случай единичный. Большинство же его земляков работают без договоров. А устные договоренности об оплате труда работодатели, как правило, не выполняют.

— Кидают часто. Не оформляют и не доплачивают. Везде, где я работал, мне остались должны. Если бы мне выплатили все, что не доплатили на прежних работах за 6 лет, то я бы сейчас был миллионером. Все свои книги мог бы издать,— с горькой улыбкой замечает Хасан.

В вагончике ему тесновато — кипы исписанной стихами бумаги класть некуда, да и ночами сидеть при свете, когда остальные спят, неловко. Сейчас он ищет другую работу.

— Куда ни обращаюсь, говорят: без договора — пожалуйста, работайте, а оформлять не будем. Но Бог всемогущ. У нас говорят, что даже червю под камнем Господь дает свою долю. Поэтому я не жалуюсь. Сколько я странствовал — везде был сыт и одет. Делаешь добро одним людям — оно вернется от других.

На стройплощадке можно увидеть рабочих разных поколений: есть те, кому уже за 50, как Хасану, и совсем молодые ребята — 19-20 лет. Почти все здесь работают семьями: отцы со своими сыновьями. За два десятилетия трудовой миграции в Таджикистане появились целые династии потомственных мигрантов. А вот у Хасана дети в Душанбе. Он очень хочет, чтобы их миновала мигрантская доля.

— Когда 15 лет назад приехал на заработки в Россию, они еще маленькими были. Теперь дочка замужем, скоро подарит мне внука. А сын оканчивает университет, надеюсь, найдет работу на родине. Я им помогаю. И родителям, когда могу, отправляю немного денег.